Князь механический
Шрифт:
За памятником поднималось массивное четырехэтажное, с башней в центре здание Технологического института. Его парадная мраморная лестница вела в коридоры первых трех этажей, заставленные шкафами с книгами и приборами, с дверьми в аудитории, а потом, уже перестав быть парадной, поднималась на последний этаж, где в одной из комнат размещалось легальное студенческое Общество ревнителей механического будущего.
В аудитории Общества было накурено. Стулья, изначально расставленные рядами, теперь были сдвинуты – слушая выступавшего, студенты собирались группами, одновременно обсуждая то, что только что было сказано. Одеты все небогато – даже те, кто происходили из
– Мы не знаем, – говорил молодой человек в студенческой тужурке с бледным лицом, явно волнуясь и потому сильно жестикулируя, – мы не знаем, зачем правительство объявило о создании купола над Петроградом. Многие товарищи говорят, что это – обман, что нельзя верить. Очень может быть, что и обман, что действительно никаких подлинных намерений у правительства нет, а есть только желание отвлечь рабочие массы пустыми разговорами. Но! А если намерения есть? Хороши же мы будем, отказав правительству в поддержке в таком важнейшем, можно сказать первостатейном, вопросе. Ну а если все-таки обман? Так что с того! Пусть правительство и хочет обмануть – а мы заставим его сделать! Мы поднимем все общество!
– Поднимем ради чего? – Из задней части аудитории поднялся один из студентов. – Я бы не стал переоценивать значимость этого купола. Я не говорю о тех негативных последствиях, которые случатся, если мы подыграем правительству Николая Кровавого. Оставим их. Но что значит сам купол? С инженерной точки зрения, не спорю, это величайшее сооружение, сопоставимое с египетскими пирамидами. Но как он отвечает задачам нашего общества по пропаганде механического будущего? Это все хорошо известные технологические приемы, в них нет никакого прорыва. Это, если угодно, механическое прошлое!
– Глубоко ошибаешься, Янек, – возразил выступавший, – купол в нашем деле выполняет важнейшую задачу. Это – победа над силами природы. Всю историю человечество зависело от природы, и теперь мы стоим на пороге того, чтобы порвать эту зависимость. Силой инженерного гения мы восторжествуем над стихией! Но дело ведь не именно в этом – мы покажем всему миру это торжество! Весь мир убедится, что можно порвать связь с животным началом и полностью положиться на интеллектуальное! Это поважнее будет, чем изобрести механического человека.
– Ну уж позвольте, – раздалось несколько голосов с мест.
– Не позволю, – отрезал студент, – что механический человек? Это просто человек, живущий в обществе людей, подчиняющихся законом природы, и сам, стало быть, им подчиненный. Мы же создаем общество, властвующее природой!
– Мы не должны ставить под сомнение нашу первейшую задачу – создание самостоятельного механического человека, обладающего чистым разумом и лишенного всех людских страстей и пороков, – закричал кто-то с места, – мы не имеем права отвлекаться на второстепенные цели!
Вся аудитория забурлила, студенты вскакивали с мест, махали руками, что-то кричали.
– Господа, господа, прошу успокоиться, – перекрикивая общий шум, басом сказал студент, сидевший на стуле рядом с кафедрой и исполнявший обязанности председательствовавшего, – давайте рассядемся по местам и продолжим.
Все как будто только и ждали команды успокоиться – членам Общества было в глубине души стыдно так вести
– Наш эмоциональный взрыв по столь ничтожному поводу наглядно показывает всем нам, господа, насколько далеки мы от механического будущего, которое пропагандируем, и как велико на нас влияние сил природы, – сказал председательствовавший студент. Он был постарше всех остальных, с курчавой еврейской черной бородой и, вполне возможно, уже не являлся студентом вовсе. Говорил «господа» вместо «товарищей» предыдущего оратора, который все еще стоял у кафедры, не зная, то ли садиться, то ли оставаться. Это характеризовало политические взгляды человека – первый был социалистом, а этот, верно, из либералов.
Михаил Зенкевич в студенческом платье жадно, стараясь не пропустить ни одного слова, особенно в общем гомоне, слушал споры. Он сидел в заднем ряду на стуле и старался походить на студента, хотя мог бы этого и не делать, так как на заседания общества допускались все желающие. Но с его молодым лицом и растрепанными кудрями походить не составляло труда. Это было не первое собрание такого рода – их в ту зиму в Петрограде проходило множество, при каждом институте, при каждых женских курсах, просто на квартирах инженеров и даже рабочих. Зенкевич старался побывать на каждом. Ему не так интересны были слова спорщиков и идеи, ими выдвигаемые, – как правило, все говорили об одном и том же: о механическом человеке, о торжестве механизмов и неизбежно грядущей благодаря этому эре справедливости, о последствиях освобождения человека от труда. Ему интересны были сами люди – в них он видел грядущий век, они создадут его своими руками и, наверное, себе на погибель, – но ведь так и должно быть, и в погибели этой не будет ничего страшного – так же, как в достойной смерти все совершившего на своем веку престарелого правителя.
– Я предлагаю, господа, – продолжал чернобородый студент, – оставить эту дискуссию. Конечно, создание механического человека является нашей первоочередной задачей, но ничто не должно мешать нам двигаться и в других направлениях, которые иногда – я подчеркиваю, иногда и временно – могут даже выдвигаться на первый план.
– Верно, – раздалось несколько голосов.
– Поэтому я предлагаю переходить к следующему вопросу, – сказал бородач, улыбнувшись, – ко мне тут подходили некоторые товарищи, предлагавшие обсудить организацию кружков для рабочих по изготовлению бомб. Мне думается, это неправильно. Это подвергнет существенному риску само существование нашего общества и тем самым затормозит движение к главной нашей цели – механическому будущему.
– Товарищи, – вскочил один из студентов, – да что же это такое? Сперва нам предлагают поддержать правительство, теперь – отказаться от помощи рабочим…
Но большая часть аудитории недовольно загудела, явно соглашаясь с тем, что механическое будущее нельзя ставить под угрозу из-за всяких революционных глупостей.
– Я предлагаю товарищам, желающим обсудить данный вопрос, сделать это в частном порядке вне стен нашего общества, – прогремел басом бородатый студент, – впрочем, мы не должны забывать про рабочих. Они – наши первейшие союзники, но не в деле кидания бомб, а в деле развития машинного сознания. Я хочу объявить имя нашего следующего оратора, Петра Сапрыгина, студента физического факультета, который как раз по этому поводу записался на доклад.