Князь мира сего
Шрифт:
Потом герой Перекопа вдруг исчез. Поговаривали, что его посадили за портрет. Нельзя вешать такой большой собственный портрет в стране, где есть более великий человек. В этом усмотрели оскорбление Сталина. Вместе с героем Перекопа исчезла и его сестра Зинаида Генриховна. Говорили, что она занималась в НКВД вредительством: расстреливала не тех, кого надо, а наоборот, то есть по заданию троцкистско-зиновьевского террористического центра.
– Макс, – сказал Борис, – а за что посадили героя Перекопа?
– За дело, – буркнул комиссар госбезопасности.
– Значит, ты сам не знаешь, – поддел
– Я – и не знаю?! – вскипел тот. – Так ведь это ж я его и посадил.
– А за что? – допытывался младший.
И тут Максим рассказал довольно невероятную историю. Оказывается, герой Перекопа никаким героем не был, а Перекопа он и в глаза не видел. В действительности он когда-то был парикмахером и актером-любителем и страшно любил выступать на сцене в героических ролях. А потом он взял и выдал себя за героя Перекопа.
– Ну, значит, хороший артист, – сказал студент. – И глупая ваша советская власть, если ее так просто обмануть.
– Все это далеко не так просто, – сказал комиссар.
Оказывается, когда-то герой Перекопа действительно существовал. Но это был совсем другой человек. И человек действительно безумной храбрости. Такой храбрости, что даже когда гражданская война окончилась, герой все продолжал воевать и громил все направо и налево, до тех пор пока его не посадили в ЧК. Там выяснилось, что когда-то он принадлежал к партии анархистов-максималистов, которые имели свою штаб-квартиру в Швейцарии. Потом он в процессе революции примкнул к большевикам.
Во время гражданской войны про этого героя ходили легенды. Он был болен диабетом и потому должен был постоянно делать себе впрыскивания лекарств. Но, несмотря на эту тяжелую болезнь, он был настолько предан революции, что, не вылезая из седла, вынимал из кармана шприц, прямо через штаны делал себе укол и вел свои дивизии в лоб на белогвардейские пулеметы.
В ЧК же выяснилось, что он был просто наркоманом и вкалывал себе через штаны не что-либо, а морфий. А безумная храбрость героя объяснялась тем, что это был просто полусумасшедший, который уже несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Вот он и искал смерти в бою. Когда его расстреливали, он счастливо улыбался и распевал марш анархистов:
Цыпленок жа-ареный, цыпленок ва-ареный,Цыпленок тоже хочет жить!Его пойма-али, арестова-али,Ему не да-али долго жить!Это было на юге России. Несколько лет спустя Зинаида Генриховна нашла дело расстрелянного героя Перекопа в Центральном архиве ЧК в Москве и заметила, что он очень похож на ее брата. Вплоть до того, что тоже хромой. И тут ей пришла в голову идея. Все чекисты, имевшие отношение к делу героя Перекопа, за это время уже сами погибли. Значит, свидетелей нет. Кроме того, это дело было сугубо секретное и о расстреле героя нигде не сообщали. Зато о его подвигах писали много и во всех газетах.
Зинаида Генриховна посовещалась со своим братцем, и тому эта идея очень понравилась. В архиве ЧК хранились все документы и революционные регалии расстрелянного героя. Зинаида Генриховна передала все это братцу, а остальное дело уничтожила. По фотографии мертвого героя братец соответственно изменил свою внешность: отпустил себе дикую шевелюру, которую носил герой, заказал себе такую же живописную военную форму, какая была у героя. В то смутное послереволюционное время было много всяких чудаков, и никто ничему не удивлялся. Так актер-любитель, мечтавший о героических ролях, перевоплотился в настоящего героя Перекопа.
– Что же вы теперь с этим героем сделали? – спросил Борис.
– Я положил перед ним все доказательства и говорю: «Ну, сознавайся!» А он говорит: «Не-ет, я жил героем – и умру героем!» Я говорю: «Довольно играть. Ты, дурак, не на сцене, а в НКВД. Я тебя в Сибирь законопачу». А он свое: «Я лучше в Сибирь пойду. Но зато все будут знать, что я герой Перекопа. Пострадал за правду!» – Комиссар госбезопасности беспомощно развел руками. – Вот и поговори с ним. Этот идиот так вжился в свою роль, что уже сам не понимает, где правда, а где фантазия. А ведь в действительности это совершенно безобидное существо. Он только на вид страшный. А на самом деле он жалкий трусишка. Но ради маски героя готов хоть в Сибирь. А во всем виновата эта проклятая Зинка. Та выглядит как ангел, а на самом деле это сатана в юбке.
– А как же это дело раскрыли? – спросил Борис.
– У меня новый метод. Я иду не от преступления к преступнику, а наоборот – от преступника к преступлению.
– Как так?
– Очень просто. Беру человека. Даю ему лист бумаги и говорю: «Ну, пиши – признавайся!»
– Здорово, – сказал студент. – Этак и я что-нибудь напишу – что воровал у соседей яблоки.
– Дурак, – сказал доктор социальных наук. – Это метод научный. Я беру не просто людей, а таких людей, где я знаю, что за ними есть какие-то преступления. Я только не знаю, какие именно. Вот такому типу я и говорю: «А ну, признавайся!»
– А если он ничего не делал?
– Если сейчас не делал, так потом сделает.
– Ну и метод, – сказал студент.
– Да, вот этим самым методом, – сказал комиссар госбезопасности, – я и раскрыл дело героя Перекопа. Я знал, что за Зинкой будет куча преступлений. Порылся – и нашел.
– Значит, за это ее и посадили?
– Нет, это шелуха… За ней много делишек потуже…
– А что еще?
– Это служебная тайна, – сухо сказал комиссар. За спиной Максима лежала на полке большая плоская коробка, а в ней коллекция каких-то значков с нумерованными табличками. На одном из значков поблескивала маленькая золотая эмблема – череп и скрещенные кости. Как на пиратском флаге. Значки определенно не пионерские.
Рядом пятнистая коричневая ракушка размером с половинку грецкого ореха. Ракушка в оправе из тонкой платиновой проволоки в форме подвески или кулона. К ней прикреплена табличка, заполненная каллиграфическим почерком военного писаря НКВД:
Дело «Голубой звезды».
Экспонат, №127-Д.
Конфисковано при обыске у г-ки Орбели Зинаиды Генриховны.
– Макс, что это за игрушка? – спросил Борис.
– Это жук, – ответил комиссар.
– Какой же это жук, если это ракушка?