Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер
Шрифт:
Плиний-младший. Естественная история. Т.1. Лейден; Роттердам. 1669. Титульный лист с типографской маркой и печаткой. Библиотека князя Н. Б. Юсупова. ГМУА.
Про обстановку в Лейденском университете, про свою учебу Николай Борисович регулярно рассказывал в письмах к друзьям Куракиным [94] . В Лейдене Николай Борисович пробыл с середины июля 1774 по февраль или начало марта 1776 года. Программу его учебных занятий одобрил граф Никита Иванович Панин частью еще в Петербурге. Он же, видимо, дал Юсупову рекомендательное письмо к русскому посланнику в Гааге князю Дмитрию Алексеевичу Голицыну (1734–1803), который, в свою очередь, рекомендовал князя в Лейденский
94
Опубликованы в Архиве князей Куракиных, в 1899 г. Цит. по Симоновой В. М. Указ. соч.
Князь Голицын в эти дни, в июле 1774 года, принимал в своем гаагском доме возвратившегося из Петербурга знаменитого французского философа Дени Дидро, с которым они были дружны. Юсупова представили гостю. По всей видимости, представление это не ограничилось лишь светскими любезностями — разговор с юным русским князем, отличавшимся остротой ума, наверняка оказался интересен знаменитому философу.
Лейденский университет в 1770–1776 годах стал своеобразным центром небольшой русской колонии — отпрыски преимущественно петербургских аристократических семейств получали здесь высшее образование. Среди них — братья Н. П. и С. П. Румянцевы, граф Н. П. Шереметев, два князя Волконские, граф Сиверс, князья Гагарин и Н. А. Голицын, граф С. С. Апраксин, ближайшие друзья Юсупова — братья Александр Борисович и Алексей Борисович Куракины.
Руководил группой русских студентов Карл Сальден — брат известного дипломата. Среди преподавателей университета были крупные ученые — Фридрих Вильгельм Пестель и Жак Николай Алламан. Занятия, судя по переписке князя Юсупова, строились преимущественно по индивидуальному плану, но имело место посещение общих лекций в университетских аудиториях. Отношения между профессорами и учениками складывались самые дружественные и сохранились на многие годы.
Николай Борисович прослушал курсы: права, философии, политической истории, естественной истории; занимался ботаникой, физикой, химией, математикой, анатомией. Кроме того, в учебную программу князя входили — латынь, древнегреческий, итальянский, английский языки, а также занятия живописью и музыкой.
«Сегодня неделя как я занимаюсь, — сообщал Николай Борисович Куракину 21 июля 1771 года. — Я передал Ваше письмо г-ну Пестелю, и я его застал таким образом, каким Вы его мне обрисовали. Ваше письмо мне было большим подспорьем, так как Вы с ним близки духовно и одного образа мышления… Пестель дает мне два занятия в день: утром — государственное право, во второй половине дня — историю философии. Даже в пятницу он дает мне один урок, что обычно не делает. Г-н Алламан заставляет меня заниматься физикой. Керру ежедневно преподает мне латинский язык; Митчелл, английский министр, учит меня этомуязыку; музыка и рисование заполняют оставшееся время. Но когда закончатся каникулы, я займусь ботаникой. Я живу на Бреет-стрит, рядом с голландским Двором…» [95] .
95
Там же.
Р. Бромптон. «Портрет князя А. Б. Куракина». 1781. ГТГ.
Год спустя Юсупов пишет Куракину об окончании учебных курсов права, философии, политической и естественной истории. «Я доволен как нельзя больше г-ном Пестелем и г-ном Алламаном… Занятия вызывают очарование, как любовница, с той разницей, что обладание любовницей знакомит Вас с ней тотчас, а при занятии возникают все новые желания, и эта перспектива, достичь которую никогда невозможно… В чем я не заверил бы никого, уезжая из страны, это то, что я не касался ни одной женщины… Я остаюсь здесь, чтобы посещать занятия Рипкепиуса и Фалькенара. В свободное время я изучал греческий и латинский и достиг понимания. Я продолжаю изучать химию у Брандта… Зимой я буду посещать занятия по анатомии Стантифора… Я имел честь написать Графу, Вашему дяде, спросите у него, одобряет ли он мой план» [96] .
96
Там же. Надо отметить, что к сибирскому генерал-губернатору Ивану Пестелю, отцу повешенного декабриста Павла Ивановича, упоминаемый Юсуповым ученый отношения не имел.
Имена
97
Датировка и перевод Е. В. Дружининой. См.: Дружинина Е. В. Указ. соч.
Во время учебы у Юсупова укрепился давний интерес к античности, вообще характерный для людей эпохи Просвещения. В Юсуповском архиве сохранилось письмо к Николаю Борисовичу его учителя, известного эллиниста Л. К. Фалькенара. «Тридцать семь лет я учил греческому языку в двух университетах нашего государства и ни в ком из моих, даже отличнейших слушателей, не нашел столь твердой и столь постоянной любви к изящным наукам, даже не воображал никогда, чтобы между лицами твоего звания нашлись такие, которые могли быть увлечены прелестью древней литературы… Когда в Париже, Италии и других городах Европы ты, как истинный любитель и знаток, осматривал рукописные памятники Древней Греции, каких не получал похвал, свидетельствующих о твоих познаниях в греческом и латинском языках от ученых хранителей тамошних библиотек!». Фалькенар посвятил Юсупову издание «Теокрита», которое, по некоторым сведениям, печаталось за счет личных средств князя [98] .
98
Там же. См. об этом также Симонову В. М. Указ. соч. В приводимом переводе вызывает некоторое сомнение обращение учителя к любимому ученику на ты — это совершенно не характерно для той галантной поры, хотя надо сказать, что современные переводы часто грешат приблизительностью передачи оригинала.
Уже в первые дни жизни в Лейдене Николай Борисович сообщал А. Б. Куракину, что «единственное мое развлечение — книги и несколько очень красивых картин и рисунков». В другом письме Юсупов признавался, что «книги разбивают мое хладнокровие», но это чистой воды поза — хладнокровием Николай Борисович никогда не страдал, особенно в молодости и рядом с хорошенькими дамами [99] . Вот в качестве дипломата и политика он действительно при любых обстоятельствах оставался хладнокровным.
99
Дружинина Е. В. Указ. соч.
Во время учебы в Лейдене князь внимательно следил за новинками европейской литературы, в особенности театральной. 10 марта 1775 года Николай Борисович писал к А. Б. Куракину: «Я посылаю Вам сборник, который наделал столько шума в Риме. Этот пустяк — из итальянских — быть может самое лучшее, потому что все арии, которые в нем есть, являются пародиями на Метастазио. Быть может Вы захотите его прочесть, так как он наделал много шума» [100] .
100
Симонова В. М. Указ. соч.
Описание путешествий, карта Турина 1785 г., план Парижа (издание Мотрея, б.г.). Из библиотеки кн. Н. Б. Юсупова. ГМУА.
Голландские библиотеки и частные коллекции второй половины XVIII столетия отличались редкостными богатствами — книжными и художественными. Можно с уверенностью утверждать, что Николай Борисович осмотрел наиболее важные из них, и эти собрания оказали заметное влияние на формирование коллекционерских пристрастий князя. В его уникальной библиотеке имелось значительное число ранних голландских изданий, а вот живопись Голландии Юсупов любил не особенно, хотя и собрал ее наиболее характерные образцы. Исключение, разумеется, составлял Рембрандт, но, спрашивается, кто из коллекционеров того времени не любил и не мечтал заполучить себе его произведения? Судя по всему, в Голландии Николай Борисович стал завсегдатаем букинистических лавок и всевозможных распродаж, где даже не очень опытному коллекционеру открывались немалые просторы.