Князь советский
Шрифт:
– Пусть перебирается в фургон с багажом, – отозвался Фридрих. – Я её в своей машине терпеть не буду.
4
Англичанка Магда Томпсон ощущала себя парией среди большевиков: у неё имелся врожденный и неисправимый недостаток – она была наследницей крупного мыловаренного завода под Ливерпулем. Высокая и грузная, она походила скорее на дочь мясника, чем на «принцессу мыла», но это не помогало: большевики смотрели на неё косо, а при случае откровенно насмехались над ней.
Магда путешествовала по миру в своё удовольствие и, приехав в Пекин, поселилась в гостинице недалеко от Посольского квартала. Однажды ночью она читала книгу и вдруг услышала подозрительный шорох под дверью. Выглянув в коридор, она обнаружила человека, зажимавшего кровавую рану на руке.
– За мной гонится китайская полиция, – проговорил он, тяжело дыша. – Можно, я немного у вас побуду? Меня зовут Фридрих, а вас?
Как Магда могла устоять перед тевтонским рыцарем с соколиным взглядом и коротким ежиком полуседых волос? Она оставила Фридриха у себя и начала помогать ему чем только можно: возила его по конспиративным квартирам и организовывала эвакуацию китайских коммунистов и их русских советников.
По ночам они с Фридрихом предавались страсти, а потом Магда осторожно расспрашивала его, что он намерен делать дальше.
– Поеду в Москву, – отвечал он.
– Но зачем? – страдая, шептала Магда. – Вы же немец, что вы там забыли?
– Там зарождается заря нового мира. А на вашем Западе только пошлость, скука и стяжательство.
Фридрих рассказал Магде, что во время войны он попал в плен к русским, познакомился с большевиками и понял, что его судьба – это вершить мировую революцию. В Китае он обучал молодых красных лётчиков искусству воздушного боя.
Про себя Магда называла Фридриха «Великим»: он презирал опасность и заботился не столько о себе, сколько о своих товарищах и о Правом Деле – как он его понимал. Первый раз в жизни она столкнулась с мужчиной, которому было плевать на её богатство. Более того, он считал, что от него надо поскорее избавиться.
– Я не могу, – с сожалением говорила Магда. – Это же не мои деньги, а папины. Он просто платит по моим счетам.
Фридрих никогда не говорил с ней о любви и полагал, что Магда помогает не ему, а делу социализма – за что ей большое спасибо. В один прекрасный день он крепко пожал ей руку и сказал, что уезжает в Советский Союз.
– Партия никогда не забудет вашей доброты, мисс Томпсон!
– Я еду с вами! – решительно объявила Магда.
Фридрих оторопел. Он называл её сумасшедшей и намекал на то, что в СССР у британской капиталистки могут возникнуть серьёзные проблемы, но Магда ничего не желала слушать.
Она отправилась к новым знакомым из советского полпредства и получила визу.
Фридрих был в ярости.
– Они что там, с ума все посходили? – орал он. – Как вы их уговорили?
Магда загадочно улыбалась. Она предложила соратникам Фридриха большой санитарный фургон, в котором они могли вывезти из Китая личные вещи. Государство выделило им деньги только на эвакуацию людей, партийного архива и оружия, а бросать родное барахло, накопленное в Китае, было жалко.
Фридрих разругался с Магдой и сказал, чтобы она даже близко к нему не подходила. Другие большевики тоже старались держаться от неё подальше – как будто она могла заразить их «британским империализмом».
Дорога была дальняя, и, измаявшись от страха и отверженности, Магда очень обрадовалась, когда к ней подселили Нину Купину, которая к тому же прекрасно говорила по-английски. Слава богу, она была худенькой и умудрилась втиснуться за пассажирское сидение. В кузове совсем не было места: всё было заставлено тюками, корзинами и ящиками.
День за днём санитарный фургон катил по пустыне, похожей на застывшее каменное море. В ногах перекатывались арбузы, а над головами трепетали перьями шляпы, приколотые к потолку кабины, – посольские дамы хотели с прибылью продать их в Москве (и после этого они ещё смели рассуждать о вреде капитализма!).
Шофер-китаец то пел песни, то ругал проводников, которые вечно всё путали и не раз заводили колонну чёрт знает куда.
– Что будем делать, если бензин кончится? – то и дело повторял он. – А если будет пылевая буря?
Магда и слушала, и не слушала его. Впереди ехал «бьюик», который вел Фридрих Великий. Она готова была отдать всё на свете, чтобы оказаться рядом с ним. Если будет авария, хорошо было бы погибнуть вместе, в одну секунду! Пусть их засыплет песком, и пусть их через триста лет откопает какой-нибудь археолог. Они будут сидеть рядом и держаться за руки – и даже смерть не сможет разлучить их.
Но Фридрих взял к себе в машину Борисова и дополнительную бочку воды, так что ему нечем было порадовать археологов будущего.
Магда не понимала, почему Фридрих её отвергает. Да, не красавица; да, англичанка – но ведь раньше его это не смущало!
А что, если по приезде в Москву он не захочет с ней мириться? Возьмет и просто исчезнет, а ты иди, куда хочешь.
Магда понятия не имела, чего ожидать от Советской России. Десять лет назад там была революция, а чуть позже – Гражданская война и голод, унесший пять миллионов жизней. Один из приятелей Магды ездил в 1921 году в Петроград и потом рассказывал, что в тамошних гостиницах бегают крысы, а постояльцам дают по ведру воды в день – чтобы помыться и самим приготовить себе еду.
– Нина, а вы когда уехали в Китай? – спросила Магда.
– В октябре двадцать второго года, – отозвалась та. – В России в то время было очень голодно.
Понятно… За пять лет там вряд ли что-нибудь изменилось. Магду зло брало: большевики в собственном доме не могли навести порядок, а всё туда же – лезли учить мир, как строить счастливое будущее.
Она повернулась к Нине. Та сидела на полу, держась за подлокотник Магдиного кресла – фургон то и дело подбрасывало на камнях и ухабах.