Князь Святослав
Шрифт:
— Перестань! — резко сказал Святослав. — Я достаточно опытный воин, я силен плотью своею и погибать не собираюсь…
Он неожиданно замолчал. Подумал, спросил негромко:
— Может, я не понял тебя…
— Не совсем понял, — княгиня Ольга улыбнулась. — Ты непременно должен жениться, сын. Мы подобрали тебе невесту в Европе из царского рода. Красавица, я ездила на смотрины. Она родит тебе законных наследников Киевского престола, и, когда это случится, ты можешь ехать громить Хазарию.
— Но я не собираюсь жениться…
— Таково решение
— Я не собираюсь жениться по решению Боярской думы!.. — выкрикнул Святослав.
— Тогда Боярская дума и я немедленно отзовем в Киев дружину Морозко.
И вышла из палаты.
Святослав возненавидел жену в тот самый миг, когда великая княгиня Ольга сказала, что Боярская дума отзывает дружину Морозко. Однако свадьбу сыграли пышно и торжественно с гостями из зарубежья, роскошными подарками, шумом, блеском и криками «Хвала!» и «Слава!».
Молодым отвели лучшие покои великокняжеского дворца. Святослав ночевал в них дважды в неделю, каждый раз уходя в свой стан еще затемно. Однако как человек женатый, то есть взрослый по меркам того времени, обязан был присутствовать на заседаниях Боярской думы, где молчал как истукан, если к нему не обращались с вопросом. Отвечал коротко, сквозь зубы и уходил при первой же возможности. Не к жене, естественно, а в свой стан, к своей дружине и к своей хазарянке.
И тут молодцы из племени радимичей дважды перехватили торговые караваны на пути из варяг в греки. Дума приняла решение заставить князя радимичей выдать этих молодцев для княжеского суда. Свенельд был на юге, а потому Святославу поручили это деликатное дело с помощью дружины Морозко.
Лодка великого князя первой пристала к берегу княжества радимичей. Ее встречал статный молодой человек с мечом на поясе, который, поклонившись, вежливо протянул руку.
— Здравствуй, великий князь Святослав. Я — Бориська, сын князя радимичей. Благодарю от имени отца, что ты откликнулся на нашу просьбу.
— Какую просьбу?
Святослав несколько опешил от такой встречи, почему и воспользовался помощью княжича радимичей, когда вылезал на берег.
— Мы послали гонца с сообщением, что нас постиг неурожай, посевы вымокли, люди голодают. Мой отец просит хлеба в долг…
— И поэтому твои молодцы разграбили торговые караваны?
— Голод, великий князь…
— Татьба, а не голод! — выкрикнул Святослав. — Я пришел карать, и кара моя не будет знать снисхождения!
— Разве тебе не передали прошения моего отца? — растерянно спросил Бориська.
— Никакого прошения я не видел.
— Значит, бояре спрятали его под сукно, — вздохнул Бориська. — Но все равно, отец мой здесь ни при чем.
— Твои отроки грабили караваны?
— Когда матери и сестры мрут от голода, это не грабеж.
— Я прикажу убить твоих отроков. А тебя, княжич, продам в рабство. Чтобы ты долго и позорно умирал, помня о своем ослушании.
— Но, великий князь…
— Ты будешь продан в рабство. Твоего отца я не трону. Взять княжича!
Княжич Бориська был тут же повязан.
Святослав не тронул князя радимичей и его семью. Он обрушил свою ярость на народ в целом, не желая разбираться, кто прав, а кто виноват. Сжег дотла все деревни, вызывающие у него подозрение, что оттуда могли быть родом преступившие закон, убил всех стариков и женщин, а мужчин, молодых женщин и детей продал в рабство проезжим купцам.
С ними вместе был продан и княжич Бориська. Это возмутило всегда уравновешенного Морозко.
— Великий князь, ты убиваешь и продаешь в рабство наших сородичей! Радимичи будут мстить, переметнутся к хазарам…
— Не смей мне перечить! Никогда, слышишь?
— Кровная месть…
— Они уже переметнулись, воевода. Переметнулись тогда, когда продали товары с разграбленного каравана хазарским купцам.
— Но ты же продал в рабство радимичей тоже хазарским купцам!..
— Я их и освобожу. Всех, кроме этого дерзкого княжича.
— Я ухожу от тебя, великий князь, — сказал Морозко. — Я не хочу и не могу воевать против братьев-славян. Ищи себе другого сподвижника и не рассчитывай больше на меня и моих воев.
И в тот же день погрузил свою дружину на ладьи и увел ее в Киев.
В Киеве Святослава ждала буря, потому что Морозко прибыл туда первым и рассказал о непонятных и ничем не оправданных жестокостях великого князя. Боярская дума потребовала лишить его права на командование войсками, княгиня Ольга с трудом сдержала гнев, а знатная европейская супруга твердо заявила, что немедленно отправляется на родину.
Святослав до боли сжал зубы — аж желваки вздулись на скулах — и молча уехал в стойбище. Однако великая княгиня гонцом востребовала его в Киев.
— Радимичи такие же подданные Киевского княжества, как и все соседние славянские племена, сын мой. На Совете славянских князей я обещала им защиту и покровительство, а не мечи и рабство. Объясни мне, что нам делать после учиненного тобой разгрома.
— Они получили то, что заслужили.
— Заслужили наказания полтора десятка юношей, которых ты казнил без суда. Остальных ты продал в рабство купцам, и среди проданных тобою — княжич радимичей Бориська.
— Он дерзко вел себя.
— Надо быть терпимым по отношению к подчиненным. Терпимым и добрым.
— Этому научил тебя киевский поп или византийский патриарх? — зло спросил Святослав. — Я — сирота, и я это знаю. Отныне моя семья — моя дружина. Мой дом — моя дружина. Моя опора — моя дружина. Морозко предал меня, но я соберу молодцов со всей земли и завоюю себе собственное княжество.
Повернулся и вышел, не прощаясь и не прося разрешения удалиться. Через час из его становища примчался гонец.