Князь Святослав
Шрифт:
Некоторые упорно молчали. Молчал и Добрыня, воспитатель малолетнего Владимира, красавец, богатырь, с роскошной русой бородой и васильковыми глазами. Он недавно принял христианство по совету Ольги и был скромен и застенчив, что так не вязалось ни с его молодостью, ни с его мужественной фигурой. Святослав не любил Добрыню. Тот не принимал участия в походах князя, не одобрял их, был первой рукой у Ольги по части земских дел.
– Слышишь, Добрыня, чего хочет дружина. Согласен ли ты с дружиной?
– строго спросил князь.
– Подумать надо, - ответил тихо Добрыня, - Я знаю силу русского воина, удар его булатного меча. Но всё ли разрешает меч? Есть сила сильнее
– Матушкина закваска, - проворчал Святослав.
– Совсем ты, Добрыня, обабился. Приучился воевать с безоружными киевлянами… Куда как легче… Особенно с ядрёными бабами…
Дружина заливисто засмеялась: всем было известно, как за ним боярыни гонялись. Послышались голоса:
– Бабий угодник!
Добрыня покраснел:
– Не гоже, князь. Я христианин, живу с одной, по закону, а не по-скотски, как бугай в стаде.
– Трусишь, Добрыня, - дразнила дружина.
– Вы меня знаете, не будем притворяться. Одно тревожит и беспокоит меня - сможем ли мы сейчас выиграть войну с греками. Легко умереть за Русь, за князя, за честь. Труднее выиграть дело.
– Вот мы послушаем старого Свенельда, моего первого воеводу, - произнёс князь.
Свенельд сказал:
– Я долго живу и много видел людей, исходил земель, много слышал языков. Я исколот, и мне столько лет, что я их уже скрываю, чтобы не решили, что я слишком стар для воеводы. Много встречал я храбрых, сильных, ловких и красивых, простых воинов и правителей, земских людей и учёных книжников разных стран и так скажу: красиво, честно и громко умереть со славой легче в тысячу раз, чем выиграть у врага маленькую битву. Жёрнов размалывает зерно еле слышно, пустая бочка гремит. Первый делает необходимое дело, вторая только назойливо тревожит наши умы. Подождём с войной, уподобимся жерновам, могущим неслышно, но верно размалывать зерна жита. Княгиня, матушка Ольга, укрепила нашу землю больше, чем громкая слава нашего меча… Это она вырастила и дала нам таких крепких и храбрых воинов. Это она навела порядок в стране, что процветают ремесла, не запущена пашня и торговля… Мирно трудятся люди и снабжают дружину питанием и оружием. Добрыня молод, но сметлив. Государство сильно не только мечом, но и оралом… Подожди, князь, горячиться, укрепи землю, а воевать мы завсегда сумеем…
Все насупились и молчали. Князь хмурился. Опять попрекают его домоседством Ольги. Воевода всегда умел перечить в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время, и притом открыто и прямо. За первое князь не любил его, но уважал, за второе обожал, и считал бесценным витязем. И в самом деле, Свенельд, всю жизнь лукавя с неприятелем не знал, что значит лукавить с князем.
– Конечно, я поведу вас в поход при первом желании князя, - продолжал Свенельд, - и заставлю вас забыть всё то, что я вам здесь сказал. Коли отдан приказ - воин должен знать только одно: приказ этот выполнить или умереть со славой. Но опять скажу - умереть легче, для этого не требуется ни ума, ни особой доблести.
Воевода смолк, и тогда вновь начались споры и никто не был согласен со Свенельдом. Молодшая дружина кричала спьяна дерзко и вызывающе:
– Отвага мёд пьёт и кандалы трёт!
– Бояться волков - быть без грибов!
Тут и Свенельд смолк. Молодёжь подозревала его в робости, а честь для старика была дороже жизни и он больше не возражал… Только от князя не укрылось, что ни Добрыня, прислушивающийся пристально к спору, ни Свенельд больше не перечили молодшей дружине.
В соседней зале сидели степенные гости: печенежский князь Куря со свитой и наместник византийского императора в Херсонесе - Калокир.
Обрюзгший, плешивый, в узорчатом атласном халате, Куря весь обливался потом и полой вытирал то и дело лицо и лысину, не переставая жевать жирную конину. Он пыхтел, сопел, крякал, молча пил греческое вино и все его приближенные, как и полагалось кочевникам, молча, медлительно и беспрерывно ели, пили и утирались.
– Доброго здоровья, дорогие гости, - сказал Святослав.
– Всем ли довольны?
И сам Куря, и его свита вдруг начали усиленно рыгать, и рыгали громко и долго. Это означало у них крайнюю степень сытости и высокую степень довольства. Куря стал смачно облизывать свои сальные и волосатые руки. Святослав выбрал из котла самую увесистую конскую ногу, поглодал её и передал Куре. Конская нога пошла по кругу. Это был знак принятой дружбы. Святослав знал нравы степняков. Он потрепал Курю по загривку, тот скорчил приветливое лицо… и что-то промычал. Святослав вывел печенежских гостей во двор, велел принести тюк ковров и разостлал их перед Курей:
– Багдадские…
Глаза Кури заблестели, заискивающая улыбка застыла на лице.
– Всё тебе, - сказал Святослав.
– Соседи. По-соседски и жить будем…
Куря кланялся, держа руку у сердца и не спускал глаз с удивительных восточных ковров.
Его свита замерла от зависти. Глаза печенегов расширились, в них кричали мольба и подобострастие… Святослав сказал:
– Им тоже будут подарки. Эй! Выносите конскую сбрую, седла, сабли и луки… Сваливайте в кучу подле славных печенежских послов… Когда куча подарков превысит их рост, тогда достаточно.
Святослав знал, что делал: степняки считали сбрую и оружие самыми драгоценными дарами.
Послы утонули в кучах подарков. Поверх кучи торчали только макушки их бритых голов.
Потом Святослав велел всё это погрузить на верблюдов, которых тоже в придачу отдал гостям.
Печенеги земно кланялись, умильно улыбались, щелкали языками. Радости их не было предела.
– Дать им ещё сотню рабынь!
– приказал князь, и к печенегам подогнали восточных женщин, захваченных в плен в Хазарии. Все они были нарядно одеты и украшены, происходили из знатных родов.
Печенеги загикали и шумно стали делить их между собой.
Потом чужеземные послы и русские дружинники пошли продолжать пир.
Святослава подхватил под руку корсунский наместник Калокир.
– Этот «сосед», Куря, - сказал, смеясь, наместник, - сунет тебе нож в спину, не поморщится, лишь бы выгодно было. Я его знаю хорошо…
– Кто его не знает, - Святослав присел подле наместника.
– С волками жить, по-волчьи выть… Поговорим о другом. Наслышался я о хвалёных победах твоего царя Никифора, - сказал Святослав.
– Храбрый и бесстрашный воин. Одно нехорошо - захватил царский трон, обманул державных и законных наследников… Мои служилые люди доносили мне, что многие в столице недовольны царём… Воин должен любить своё дело, и не посягать на законную власть…