Князь Ярослав и его сыновья (Александр Невский)
Шрифт:
— Приблизься, князь Невский, — негромко сказал Бату-хан.
Невский поднялся с колена и пошёл, глядя только в глаза Батыя. Успел подивиться их холодной голубизне и остановился за три шага до трона.
— Ты поступил разумно, без промедления исполнив моё повеление. — Бату-хан говорил медленно, чтобы Сбыслав успевал перевести его слова. — Мне известно, что тебе нелегко было это сделать, потому что западные рыцари предприняли новый поход против твоих земель.
— Я сам перешёл в наступление, великий хан…
Бату коротко рассмеялся:
— Я ещё не великий хан и ты ещё — не великий
— Я копьём взял их крепость Копорье, повесил изменников и привёл пленных рыцарей в Новгород.
— У тебя большие потери?
— Один раненый.
— Один раненый?.. — Бату не смог скрыть удивления. — Это — пример для тебя, Сартак. Достойный и славный пример. Садись рядом с моим сыном, князь. Вы — ровесники, а ровесникам всегда есть о чем поговорить. Неврюй, подай кресло князю Невскому.
Тёмник молча принёс кресло. Невский поклонился хану, прошёл к креслу и сел рядом с царевичем. Они посмотрели друг на друга, и Сартак первым широко и дружелюбно улыбнулся.
Сбыслав тут же перешёл за князем, став за его плечом. Он старался переводить не только слова, но и интонации. Безукоризненность его языка не могла не обратить внимания Батыя.
— Твой толмач говорит на нашем языке правильнее, чем многие из моих монголов. Он заслужил, чтобы ты представил его мне.
— Он не только толмач, хан Бату, он — мой друг и доверенное лицо. В битве на Неве он отличился дважды, за что я пожаловал ему золотую цепь. Зовут же его Фёдором. Он — сын знаменитого воеводы Яруна, скрестившего свой меч с саблей великого полководца Субедей-багатура в битве на реке Калке.
Тяжеловесный старик, сидевший по правую руку хана, довольно крякнул, и Александр понял, что не ошибся. Он уже догадался, кто может сидеть на столь почётном месте, и говорил больше для него, чем для Батыя, помня особые наставления своих дядек-советников.
— Великий Субедей-багатур перед тобой, князь.
Невский стремительно встал, прижал руку к сердцу и низко поклонился могучему старику.
— Молодость пролетает как стрела, пущенная туго натянутой тетивой, — сказал Субедей-багатур. — Но эта стрела редко попадает в цель, потому что молодость не знает своей цели. Я прожил длинную жизнь, но впервые вижу молодую стрелу, которая дважды поразила цель. И я очень рад, что дожил до этого дня.
Невский ещё раз встал, чтобы поклониться старому полководцу, но стремительность его на сей раз была столь велика, что меч ударил Сартака по колену.
— У тебя тяжёлый меч, — улыбнулся царевич, потирая ушибленное место.
— Этот меч был со мной в Невской битве, — мгновенно нашёлся Александр. — Именно им я поразил ярла Биргера в лицо во время нашего поединка. — Он отстегнул меч и двумя руками протянул его Сартаку. — Позволь подарить его тебе, царевич Сартак, в знак нашего знакомства и, надеюсь, нашей прочной дружбы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Батый задержал Александра Невского ровно на три дня. Уже в первый день начались послеполуденные пиры, на которых перед князем непременнейшим образом ставили серебряный кувшин с вином, но Невский столь
На вторую ночь ударил ощутимый мороз: гроза, которую пережидали в походном шатре Александр со Сбыславом, оказалась прощальной. На степь надвигалась зима, первый ночной морозец положил травы, и Сартак с разрешения Бату-хана пригласил Невского на охоту.
— Не целься в молодых птиц, — предупредил Сбыслав.
Он и тёмник Неврюй — как выяснилось, друг детства Сартака — были приглашены тоже, но ехали чуть позади князя и царевича, соблюдая дворцовый этикет. За ними на почтительном расстоянии следовали ловчие, слуги и небольшая отборная охрана.
В отличие от молчаливого отца Сартак был весьма разговорчив, а главное, на редкость искренен. Ему чрезвычайно нравился Невский — ровесник, добившийся похвалы самого Субедей-багатура! — а потому он болтал, расписывая красоты прижатой морозом степи. Александр понимал лишь отдельные слова, которые его заставил вызубрить Сбыслав. Это ставило князя в зависимое положение, чего он совершенно не выносил, а потому и спросил вдруг разболтавшегося царевича:
— Ты говоришь по-кыпчакски?
Он имел в виду половецкий язык, но сознательно назвал половцев их родовым, а не русским именем (русские называли этих пришлых степняков половцами за цвет их волос, напоминающий полову), чтобы не поминать монгольских врагов всуе.
— Говорю! — с радостным удивлением сказал Сартак. — Его понимают все татары, а мне приходится отдавать им повеления.
— Вот и давай беседовать на их языке.
— Откуда ты его знаешь, князь Александр?
— Моей бабкой была половчанка. В наших землях шла тогда большая смута, каждый князь воевал только за себя и за свой удел. Потому-то и брали в жены половчанок, чтобы заручиться поддержкой сильных половецких ханов.
— И вера во Всемогущего Бога не препятствовала этому? — спросил, помолчав, Сартак.
Невский сразу уловил тон, каким царевич произнёс эти слова: в нем прозвучало христианское почтение. И не удержался от удивлённого взгляда. Сартак поймал его, положил руку на колено Александра, сказал приглушённо:
— Я — сторонник несторианского учения. Мы считаем православных еретиками, но тебя, Александр, это не касается. Ты — пример для меня не только потому, что так сказал мой отец.
— Постараюсь оправдать, царевич…
— Никаких царевичей и никаких князей! — решительно перебил Сартак. — Я — Сартак, ты — Александр. Мы — ровесники и друзья.