Князек
Шрифт:
– Ну, а если она выйдет замуж за протестанта, и уничтожит нашу веру, и поставит нас вне закона? Что тогда? Не обязаны ли мы в первую голову быть верными Церкви? Разве ты, мой сын, не должен быть покорным и верным мне, твоему отцу?
– Мне ли выбирать? – спросил Джон. – Как могу я сдержать один обет – и нарушить другой? Королева щадит нас – тетя Нэн говорит, что она такая же католичка, как и мы, и что она будет сражаться с пуританами и спасет нашу веру...
Пол покачал головой:
– Почва колеблется у нее под ногами, она на распутье, сын. Без государя – твердого католика – страна постепенно целиком впадет в протестантскую ересь! Ты ведь сам видишь, как изменилась королева. И милорд Норфолк. Королева обязана будет подчиниться мужу, а выйти за католика она не сможет. У нее нет выбора. Нет, Джон, мы должны в первую очередь быть верными себе и вере отцов наших – к тому же это прекрасная партия. Девушка принесет нам земли – и власть.
– Но, отец... – снова начал Джон. Пол резко оборвал его:
– У тебя нет права выбирать, Джон. Долг передо мной, твоим отцом, превыше всего. А посему предоставь мне решать! И не желаю больше ничего слушать.
Он пришпорил коня, и Джон в смятении последовал за ним.
Пустынные северные земли внушали ужас. И хотя болотистые пустоши Йоркшира были тоже пустынны, но здесь... Дали были куда грознее и темнее, холмы пустыннее, и, казалось, по ним ни разу не ступала нога человека. Олени здесь становились добычей лишь волка, кролику никто не угрожал, кроме ворон и горных лисиц, а заяц не знал иного врага, кроме орла и огромного черного ворона. Когда-то холмы сплошь покрывали леса – нынче же на них ничего, кроме папоротника да вереска, не росло. Лес сохранился лишь в долинах: дубовые и березовые рощи с густейшим подлеском – обитель диких медведей, рысей и неизреченных темных страхов...
Конное шествие Морлэндов избегало долин – всадники ехали бок о бок, сопровождаемые вооруженными до зубов рыцарями, над головами которых развевалось полотнище с гербом Перси – их пропуск и пароль. Подковы коней бесшумно касались мягкой торфяной почвы. Ничто не нарушало тишины, царившей над холмами, – тишины, сотканной из множества тихих звуков: жужжания пчел, хлопочущих над цветущим вереском, лепета невидимого родника, бегущего по каменистому ложу где-то совсем близко, свиста ветра в ушах да возни собак в зарослях глянцевитого папоротника.
Они ни разу не встретили человека, не увидали жилья – лишь однажды где-то вдали им померещился голубой дымок. И вот теплым, но пасмурным днем, перевалив через вершину горы, они очутились в долине, которую пересекал бурный поток – вода шипела и пенилась, сбегая по круглым валунам, тут и там образуя спокойные заводи, в которых отражались огненные кисти рябин. Проводник остановил кавалькаду – и тут, неизвестно откуда, на них налетел рой мошкары, и лошади заплясали на месте, пытаясь хвостами отбиться от надоедливых насекомых.
– Мы уже почти у цели, – произнес проводник. Он прекрасно владел южным наречием, но говорил преувеличенно четко, что изобличало в нем северянина. На западном краю долины возвышался огромный холм с округлой вершиной, поросшей серо-зеленым лесом.
– Это Вороний Холм, – объяснил проводник, – а на той стороне Лисий Холм. – Он был куда меньше, весь изрезанный скалистыми ущельями. Вдали маячили темные, красноватые горы, за которыми пролегала граница Шотландии. – За Лисьим Холмом и находится имение Черного Вилла. Очень скоро нас встретят.
Он пришпорил коня, и все тронулись следом. Джон вел в поводу вьючную лошадь с подарками для будущей невесты, предназначенными для того, чтобы задобрить сурового властелина. Встречающие все не появлялись, но когда кавалькада стала спускаться по склону холма в долину, у Джона возникло ощущение, будто кто-то исподтишка наблюдает за ними. Даже Китра перестал носиться кругами и прижался к ногам Юпитера, прижимая хвост и навострив уши. Их путь лежал к природной каменистой переправе через пенный поток. Неподалеку виднелся крутой обрыв – добрый кусок берега недавно обрушился, обнажив красно-коричневую почву. По другую сторону виднелась зыбкая заболоченная пустошь – зеленая поверхность скрывала предательские топи, и всадникам пришлось ехать друг за другом по узенькой полоске относительно твердой земли.
Вдруг, неожиданно и стремительно, на них с оглушительным лаем и рычаньем налетела свора огромных могучих псов. Лошади заржали, Китра и другие собаки бросились навстречу чужакам, а всадники, натягивая поводья взбесившихся коней, потянулись к мечам. Тут, столь же неожиданно, на самом обрыве показался всадник и властно прикрикнул на собак. Последовало минутное замешательство, потом все стихло – собак растащили в стороны, и теперь они издавали лишь утробное рычанье. Рядом с первым всадником появились еще несколько, грубоватого вида, вооруженных копьями, верхом на лохматых низкорослых лошадях.
Но Джон, впрочем, как и все остальные, не сводил глаз с предводителя. Это был мальчик – в том нежном возрасте, когда у юноши еще не растет борода. Он был одет в толстый стеганый камзол темно-синего цвета, перехваченный кушаком, изукрашенным драгоценными камнями, на котором висел кинжал с золотой рукояткой. На ногах высокие кожаные сапоги для верховой езды. Он гарцевал на изумительном светло-сером, почти белом жеребце, покрытом алой с золотом попоной. Это был конь, достойный носить короля, – с могучей грудью и стройными ногами. Он грыз удила и приплясывал на месте, роскошным длинным хвостом отмахиваясь от мошкары. Мальчик сдерживал коня тонкой и загорелой рукой – другая лежала на рукояти длинного кинжала. Он рассматривал кавалькаду Морлэндов уверенно и спокойно, как и приличествует наследному принцу.
– Кто вы? Чего вам здесь надо? – требовательно спросил он. Его голос оказался довольно нежным, но повелительные интонации изобличали в юноше человека, привыкшего командовать. Лицо его, покрытое золотым загаром, отличалось красотой – но что-то странное чувствовалось в нем, чего Джон никак не мог понять... Холодный, правильный профиль, большие, чуть раскосые глаза, серые, словно воды спокойной реки, высокие скулы, красиво изогнутые брови слегка насуплены – во всем этом было что-то необычное. На голове мальчика красовалась шапочка из алой кожи с длинными наушниками, из-под которой все же выбилось несколько прядей – они были серебристые и нежные, словно у младенца. Он столь же сильно отличался от своих смуглых и черноволосых спутников, как и его чудесный светлый конь от их приземистых лошадей.
– Мы приехали, чтобы повидать Черного Вилла Перси, – ответил предводитель их отряда. – Мы здесь по воле лорда Перси, графа Нортумберленда.
– А какое дело у вас к отцу? – Пол и Джон переглянулись. Так вот откуда эта властность мальчишки, его тяга повелевать! Это наверняка какой-нибудь незаконнорожденный сын Черного Вилла, бастард, дрожащий за свою честь именно потому, что права-то у него птичьи! Пол жестом остановил проводника – и глаза князька устремились на него.
– Наше дело не для посторонних ушей – мы будем говорить только с Черным Биллом. Какое право ты имеешь требовать с нас отчета?