Княжеские трапезы
Шрифт:
– Следующий прием, – предупредил Эдуар, – будет озорным народным гулянием.
– Прекрасная идея, – одобрила Элоди, – это понравится моим кальвинистам.
– Будут танцы под аккордеон! – продолжал князь. – Я хочу, чтобы был только аккордеон, колбаса с чесноком, бочонок божоле и лампиогирлянды, как на ярмарке!
– Гениально! – ликовала Элоди. – А когда состоится этот праздник?
– Как можно скорее. В следующем месяце, например.
– Не слишком ли рано? Пусть пройдет какое-то время после сегодняшнего приема. Не балуйте их слишком!
– Минуточку! – сказал князь. – Я устраиваю праздник не для них, а для себя.
Элоди
– Причуды князя, Ваша светлость?
– Возможно.
И он убрал свою ногу, которой пыталась завладеть под столом толстая обожравшаяся супруга Гролоффа.
Новый прием состоялся через три недели и принес настоящий успех. Приглашенных на этот раз было меньше, и меньше было дипломатов и высокопоставленных чиновников, которые своим присутствием наводили бы тоску. Они плохо сочетались с аккордеоном, шейными платками и рубахами апаш.
На сей раз не стали прибегать к услугам изысканной кухни отеля «Ричмонд», а заказали все у немца, владельца загородного бистро «Ле Валлон»: сосиски под белым вином, солонину с чечевицей, жареную колбасу с картошкой, рубцы и многое другое, чем так славится французская кухня. Гости набросились на требуху, запивая ее вином, которое официанты разливали из бочек. Бочка стояла возле каждого стола.
Гости быстро напились и расковались.
Женщины были навеселе; они смеялись, визжали, провоцировали мужчин проявить свою мужскую доблесть. Эдуар с наслаждением наблюдал эту картину, притоптывая ногой в такт вальсу и танго, которые исполнял в сопровождении оркестра знаменитый Андре Вершурен.
Князь танцевал с самыми красивыми и с самыми сексапильными женщинами и весь вечер пребывал в крайнем возбуждении. Он предусмотрительно захватил с собой маленькую записную книжечку. Просматривая ее после бала в своей спальне, он насчитал около двадцати телефонных номеров, каждый из которых был помечен таинственным знаком. Это был самый интенсивный период в сексуальной жизни Эдуара. Он даже не подозревал в себе таких способностей по части любовных подвигов. Чтобы не иметь никаких проблем, он снял комнату в дешевом отеле в районе вокзала Карнавен. Эдуар предпочитал отели, ибо обстановка захудалой гостиницы больше соответствовала блуду и разврату, нежели замок. Он выбирал номер из своей записной книжки и, когда на другом конце провода брали трубку, коротко говорил:
– Эдуар де Монтегрен. Вы согласны приехать ко мне в пятнадцать часов в отель «Спландид-Мирадор», комната четыреста восемнадцать?
– Но, Ваша светлость…
– Да или нет? – спрашивал он резко, едва сдерживая раздражение.
– Хорошо… возможно… я постараюсь.
– Вот именно – постарайтесь!
Он вешал трубку.
«Причуды князя», – сказала Элоди. Эдуар в это играл. Он играл в «причуды князя».
Женщина всегда приезжала «в боевом оперении», в самых своих лучших нарядах. Ее, конечно, удивляло место, выбранное князем для свидания, но он объяснял: «Это возбуждает!», и она умолкала.
Эдуар подстегивал свое воображение, требуя от своей партнерши-на-час самых изощренных наслаждений. Она подчинялась его прихотям, даже заново одевалась и раздевалась, если ему этого хотелось.
По окончании «сеанса» он одевался и уходил, даже не назначив второго свидания.
Иногда Эдуар назначал два свидания в день, а ночь из любезности он проводил с мисс Маргарет.
Этот беспорядочный образ жизни начал беспокоить
– Мой милый мальчик, – сказала она, – я знаю, что Скобосы были очень лихими в любовных делах, но я боюсь за тебя, ибо ты не привык к беспутной жизни. Это может плохо кончиться. Это уже слишком, Эдуар. Не впадай, мой дорогой, в праздность и займись полезным делом. Есть поговорка: «Женщина, которая не приносит ребенка, приносит огорчения».
Князь не обиделся на Гертруду за эту откровенную беседу. Он всегда был честен с другими и с самим собой.
– Вы правы, княгиня, – сказал он. – Я собираюсь перекрасить наш «роллс»!
31
Розина решила угостить рабочих шампанским, чтобы отпраздновать завершение стройки. Она соорудила некое подобие стола из двух перевернутых ящиков, покрыв их белыми салфетками. В желтом пластиковом ведре, наполненном льдом, охлаждались три бутылки вина. На блюде были сложены сандвичи с яйцами вкрутую, помидоры, анчоусы и ветчина. Четверо мужчин поставили под навес свои инструменты, помыли руки под краном, вбитом в отверстие трубы, уходящей под землю. За исключением бригадира, трое были арабы, и Розина пожалела, что сделала так много сандвичей со свининой. Она подумала, что и шампанского она купила слишком много, так как эмигранты предпочитают апельсиновый сок. Розина так долго ждала этого момента, так мечтала, представляя, каким великим и радостным будет этот день. И вот наконец работы закончились. А у нее на глазах были слезы.
Розина грустно смотрела на бывшую строительную площадку. Почему Фаусто, несмотря на обещание, не пришел? Он бросил ее несколько месяцев назад, а когда появлялся иногда ненадолго, то даже не пытался ее поцеловать. У него всегда находились объяснения: сверхурочная работа, тренировки со знаменитыми спортсменами, имена которых он перечислял… Розина не была глупа. Она слишком хорошо знала жизнь, чтобы понять причину всех этих отговорок. Просто ее чемпион нашел ей замену.
Поначалу Розине было очень больно, но потом она смирилась. Двадцать пять лет разницы – ничего удивительного, что все закончилось столь печально. Она-то всегда знала: в конце концов судьба предъявит ей счет.
Свежий асфальт дымился на солнце, распространяя въедливый острый запах. Асфальт блестел, как панцирь насекомого, он окаймлял площадь правильной геометрической фигуры, внутри которой разбили газон с зеленеющей травой. В центре газона из-за прорыва канализационной трубы стояла вода.
На глинистой почве в этом районе, где часто идут дожди, вода еще долго будет стоять, пока не испарится. Но природа не терпит нарушения равновесия: достаточно появиться воде в неположенном месте, как сразу же возникает новая фауна: появляются водяные пауки с длинными лапками, голубые и зеленые стрекозы и даже странные моллюски, питающиеся водорослями.
– Подходите! Подходите! – крикнула Розина мужчинам, которые, стоя поодаль, неловко переминались. – Кто из вас откроет шампанское? У меня слабые руки!
Один из арабов открыл бутылку и налил себе первому. Другой араб выбрал апельсиновый сок. Только бригадир, волосатый южанин, попробовал сандвич с ветчиной.
Розина пила, чтобы опьянеть, осушая стакан за стаканом, что, безусловно, вызвало неодобрение у арабов.
С трудом осилив одну бутылку вина и едва притронувшись к сандвичам, рабочие ушли.