Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки
Шрифт:
Наконец, экипаж отъезжает от крыльца, а я, махнув рукой, отправляюсь туда, куда давно уже собиралась наведаться, — на чердак.
Там полумрак и пыльно, но я героически преодолеваю препятствия в виде старых кованых сундуков и корзин с непонятным хламом. Кузьмич как-то обмолвился, что папенькины книги хранятся в небольшой каморке, окно которой выходит на аллею.
Коморку я нахожу довольно быстро, а в ней — очередной сундук, покрытый толстым слоем пыли. С трудом открываю тяжелую крышку. Так и есть — книги. Я достаю их осторожно, по одной.
И тут меня постигает разочарование — почти все они на незнакомых
Эту книгу я беру с собой, как и толстую рукопись, написанную красивым ровным почерком с заголовком «Магические практики». Она написана по-русски. Быть может, ее писал мой отец.
Остальные книги складываю обратно в сундук.
В эту ночь я сплю почти спокойно.
А утром с ярмарки возвращается Захар Кузьмич. И не успеваю я выйти в гостиную, как он бросается ко мне, и я вижу слёзы у него на глазах.
— Захар Кузьмич, что случилось?
Он утирает слёзы рукавом сюртука.
— Наталья Кирилловна, значит, вы всё-таки не поехали! Вот и ладно, вот и хорошо!
Я ничего не понимаю:
— Кузьмич, ты о чём?
От волнения я перехожу на «ты» — и вовсе не потому, что считаю его ниже себя по положению. Наоборот, он — единственный близкий и почти родной мне здесь человек.
Наверно, он говорит об отборе — должно быть, Дашутка не утерпела и проболталась и ему. Но почему он так волнуется? Я думала, что он-то как раз расстроится, если узнает, что я не поехала в Петербург.
— Между прочим, ты сам говорил, что однажды я должна буду выйти замуж. Так почему бы и не за этого князя?
Он трясет головой.
— Наталья Кирилловна, да как же можно?
Я, не без труда, но всё же усаживаю его на стул. Сама подношу ему стакан воды, хотя он смотрит на это с ужасом.
— Выпей, успокойся и всё объясни.
Он делает несколько глотков.
— Ты радуешься тому, что я не поехала в Петербург, хотя там я могла бы выйти замуж за настоящего князя?
Наверно, слово «настоящий» тут не уместно. Я всё никак не привыкну к тому, что здесь все титулы настоящие.
Кузьмич машет руками:
— Нельзя вам за него замуж, Наталья Кирилловна! Никак нельзя!
— За кого? — удивляюсь я.
— За князя Елагина! Дарья сказала, Татьяна Андреевна о князе Елагине говорила. Разве не так?
Я пожимаю плечами. Да, кажется, в приглашении, которое я видела у Бельских, речь шла о каком-то Елагине. Но мне это ни о чём не говорит.
— Ты чего всполошился, Кузьмич? Ты знаешь этого Елагина? Он дурной человек?
Только этим я могу объяснить его волнение. Должно быть, он знает князя еще по тем временам, когда жил в Петербурге.
— Наталья Кирилловна, ваше сиятельство, — с надрывом говорит старик, — врать не буду — я про этого Елагина ничего дурного не знаю. Но только его дядя, от которого титул к нему перешел, был тем самым человеком, что погубил вашего отца!
16. Тайны прошлого
— Что ты такое говоришь? — лепечу я.
Захар Кузьмич не сразу, но отвечает:
— Старый князь Елагин так хотел стать главным императорским магом, что пошел на предательство. Он предал Кирилла Александровича, который был его другом. Он предал его императорское величество. Он предал Россию.
У меня кружится голова.
— И о его предательстве до сих пор никто не знает?
Старик сокрушенно вздыхает:
— В Петербурге предателем до сих пор считают вашего отца. Князь Бельский пытался добиться справедливости и доказать, что истинный виновник — Елагин, но его самого едва не бросили в тюрьму. Именно после этого он и вынужден был оставить столицу.
— И все эти годы старый Елагин занимал должность главного мага?
— Он отошел от дел несколько лет назад, когда подготовил к этой службе своего племянника — того самого, для которого сейчас ищут невесту. А скончался он совсем недавно.
Я не знала своего отца, но я понимаю, насколько важным для него было бы восстановление его честного имени.
— Скажи, Кузьмич, а можно ли как-то доказать причастность Елагина к той истории? Ну, неужели никто, кроме тебя и князя Бельского, об этом не знает?
Захар Кузьмич задумывается.
— В том предательстве, помимо князя Елагина, были замешаны еще двое — один иностранец, англичанин по фамилии Вильямс. Другой из наших — сильно в карты тогда проигрался и искал у кого бы денег занять. Про него рассказывать не стану, про него забыть нужно — он из великих князей был, а значит, не только Родину, но и семью свою предал. Но счастья ему это не принесло. Хотя вам про то знать не нужно. Да и он в этой истории малую роль играл. Англичанин — другое дело, он эту кашу и заварил. Он тогда при дворе на хорошем счету был. Никто и подумать не мог, что он шпионит для Франции. Он тогда помощников среди наших искал и сперва пытался вашего батюшку на свою сторону склонить — так ему проще было бы и до императора добраться. Он, чтобы Кирилла Александровича соблазнить, из Парижа сильный магический амулет привез. Ваш батюшка сказывал, что вещь эта для любого мага огромной ценностью обладает. Но только просчитался иностранец — его сиятельство остался верен России. Вот тогда-то Вильямс на Елагина и переключился, и тот дал слабину, за амулет продался.
Я слушаю очень внимательно, ловлю каждое слово.
— А как же отец узнал, что Елагин предатель? Он сумел прочитать его мысли?
— На самом деле, князь тоже был сильным магом, и прочитать его мысли даже для вашего батюшки было бы трудно. Нет, предательство открылось случайно. Его сиятельство у князя в гостях был и в кабинете хозяина случайно увидел тот самый амулет, которым Вильямс его самого пытался подкупить. Но Елагин тоже свою оплошность понял и решил, что лучшая защита — нападение. Они с Вильямсом и тем, третьим, придумали план, где роль предателя отводилась вашему батюшке. Про амулет, что из Парижа был привезен, в Петербурге тогда уже прознали — через наших шпионов при дворе Наполеона. Вот Елагин и сообщил императору, что видел этот амулет у графа Закревского. А великий князь, который был среди заговорщиков, это подтвердил. Они еще и лакея нашего подкупили — молодой был парень, только-только к его сиятельству в услужение поступил. Денег ему пообещали или еще чего, мне неведомо, но только он вашего батюшку оговорил. После этого графа и арестовали.