Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки
Шрифт:
— Нет, ваше сиятельство, — мотает головой Антил, — это здесь рисовалось. На Медвежьем лугу.
— На Медвежьем лугу? — сомневается князь. — Не похоже. Я этот луг как свои пять пальцев знаю.
— Так ведь не сейчас рисовано-то. Уж, поди, полсотни лет прошло. Я еще мальчиком был.
— Едем! — решает Елагин. — Вели заложить бричку.
Антил отправляется выполнять поручение, а князь оборачивается ко мне.
— Вера Александровна, наверно, вам не стоит ехать…
Он опять думает о приличиях. Ну, уж нет, ни за какие коврижки!
Должно быть, это отражается на моем лице,
— Что же, как скажете. Только наденьте что-нибудь потеплее.
В этом он прав — по крайней мере, эти туфли точно не предназначены для прогулок по лугу. Но через десять минут мы уже садимся в экипаж.
По дороге на улицу мы не встречаем никого из гостей, но не сомневаюсь, что наше возвращение в усадьбу не пройдет незамеченным. Моя репутация будет испорчена, и Елагину придется на мне жениться. Невольно улыбаюсь при этой мысли.
Мы добираемся до луга минут за двадцать. Я оглядываюсь. Честно говоря, я не сказала бы, что именно это место изображено на картине, но за пятьдесят лет пейзаж (не на холсте, а в реальности) мог сильно измениться.
— Не понимаю, — рассуждает Константин. — Дядя сам заставлял меня учить стишок, значит, он хотел, чтобы я знал про тайник. Зачем же тогда он велел унести картину на чердак?
— Наверно, он не хотел, чтобы вы нашли его в то время, — предполагаю я. — Это был его тайник, и он не стал делиться своими секретами ни с кем, даже с вами. Но когда он почувствовал себя плохо, он сразу же заговорил о возвращении картины, просто сделать это не успел.
Лошади останавливаются в нескольких шагах от нужного дуба. Елагин настаивает, чтобы я оставалась в экипаже — трава еще мокрая от росы. Но я спрыгиваю на землю вслед за ним.
Чтобы найти дупло, а в нём — небольшую шкатулку, нам требуется не меньше часа. Когда она оказывается у князя в руках, я чувствую головокружение. Я плотнее кутаюсь в шаль, чтобы Елагин не заметил, что я дрожу.
Конечно, в шкатулке может оказаться всё, что угодно. Документы, которые были важны для старого князя, но не имеют никакого отношения к моему отцу. Фамильные драгоценности Елагиных. Деньги.
Шкатулка закрыта на маленький крючок. Движение руки, и крышка откинута.
А через секунду шкатулка выскальзывает из рук Константина, и всё ее содержимое оказывается на земле. Сложенные в несколько раз листы исписанной мелким почерком бумаги. Золотой браслет с крупными рубинами. И серебряная волчья голова с изумрудными глазами.
33. Правда
Князь бледен, и теперь уже руки дрожат не у меня, а у него. Антип благоразумно возвращается к экипажу и уводит Арину с собой.
Я сажусь на корточки, касаюсь ладонью волчьей головы. Не знаю, как проявляется действие этого амулета, и для каких целей он используется, но ощущения у меня возникают не самые приятные. Возможно, это потому, что из-за этого амулета погиб мой отец. Хотя, разумеется, сам волк здесь совершенно ни при чем.
Князь не наклоняется, чтобы подобрать выпавшие из шкатулки вещи. Его, похоже, не интересуют пока ни бумаги, ни золотой браслет.
— Вера Александровна, вы, кажется, не удивлены нашей находкой? — в голосе его звучит обвинение.
Я поднимаюсь и смотрю Елагину прямо в глаза.
— Да, Константин Николаевич, я была уверена, что мы найдем этот амулет в Елагинском.
— Вот как? — цедит он сквозь зубы. — Потрудитесь объяснить!
Его слова бесцеремонны, даже грубы, но я понимаю, в каком состоянии он сейчас находится.
— Хорошо, я постараюсь. Видите ли, ваше сиятельство, я знаю историю графа Закревского несколько с другой стороны. В ней тоже фигурирует амулет, но подкупили им вовсе не графа, а вашего дядю. Граф сам рассказал об этом князю Бельскому.
Я оговариваюсь, забыв назвать князя Бельского своим отцом, но Елагин не замечает этого.
Он мотает головой, прикладывает руки к вискам.
— Не понимаю, Вера Александровна! Вы хотите сказать, что предателем был мой дядя? Но если ваше обвинение основано только на словах графа Закревского, о которых вы знаете со слов вашего отца, то это недостаточно убедительные доказательства.
— Возможно, — соглашаюсь я. — Но всё-таки позвольте мне озвучить свою версию тех событий.
И я рассказываю ему — и про заговор, в котором участвовали трое вельмож, и про попытку подкупа графа (я всё еще не решаюсь назвать его своим отцом), и про то, что граф видел амулет как раз в доме старого князя Елагина.
— Значит, по-вашему, мой дядя обвинил графа в предательстве, чтобы отвести подозрения от себя самого?
Я киваю.
— Послушайте, ваше сиятельство. Если бы амулет действительно был у Закревского, то как бы он смог оказаться здесь, в шкатулке князя?
— Мой дядя мог найти его при обыске особняка графа, а потом поддаться искушению и скрыть его от императора. Не забывайте — он тоже был магом и понимал, какую ценность имеет эта вещица.
Я стараюсь хотя бы внешне оставаться спокойной, хотя внутри меня уже клокочет возмущение.
— Ваше право думать так, Константин Николаевич. Но вы сами однажды сказали, что знали графа Закревского как честного и благородного человека. Я понимаю, вам неприятно об этом говорить, но скажите — а был ли таковым и ваш дядя?
Он отвечает не сразу. Но отвечает то, от чего кровь начинает сильнее стучать у меня в висках.
— Нет, Вера Александровна, мой дядя не был благородным человеком. Я мог бы сказать вам неправду, но в этой истории и так уже много лжи. Я знаю о некоторых поступках дяди, которые характеризуют его не с самой лучшей стороны. Я благодарен ему за то, что он вырастил и воспитал меня, но я помню и о том, как дурно он поступил с моей матерью. Он был против брака моих родителей, и когда моя мать всё-таки вышла замуж за моего отца, он вычеркнул ее из своей жизни. Мой отец умер, когда я был совсем маленьким, и мать ради меня забыла о разногласиях с братом и обратилась к нему за помощью. Но дядя остался глух к ее мольбам. Мы жили в нищете, мать заболела чахоткой. Ее, быть может, можно было бы спасти, если бы у нас были деньги на лечение. Когда она умерла, дядя всё-таки забрал меня в Елагинское. Думаю, если бы у него были собственные дети, он не сделал бы этого, но ему нужен был наследник, а у меня уже тогда проявлялись некоторые магические способности.