Княжич Соколов. Том 3

Саваровский Роман

— Приехали, — сухо констатировал Алекс, когда наш многострадальный автотранспорт заглох аккурат перед вывороченным куском асфальта.

Не дожидаясь пока машина остановится, парнишка выскочил на ходу и быстрым шагом направился прямо к дыре. Напряженная и молчаливая Эмилия вылезла следом, стараясь не отставать. Взгляд ее был устремлен строго прямо.

И чему их только учили.

Ладно Алекс, тот об обеспечении собственной безопасности знал ровно столько, сколько нужно невидимке способному рукой поглотить артефактную ракету. То есть ничего.

Но ведь Эмилия обучалась много лет чтобы попасть на курс боевых троек. И где сейчас ее навыки? Где разведка во враждебной обстановке? Где анализ ситуации?

Да она даже по сторонам не стала смотреть!

Ее бледный взгляд буквально прилип к этой злосчастной дыре, сквозь которую смутно угадывались очертания территории внутреннего дворика. А витающая вокруг тишина заставляла идти туда все быстрее.

Ведь тишина означала что смертельный бой уже закончился.

Алекс и Эмилия не срывались на бег только потому, что глубоко внутри они боялись, что исход этого боя им не понравится.

Я двигался за ними в метре позади, тщательно отслеживая окружающую обстановку. Все же мы одна боевая тройка и закрывать слабости друг друга наша прямая обязанность. Досадно что их слабости не ограничиваются только разведкой.

После разговора с отцом мои мысли улеглись, а бушующие эмоции растворились в ровным дыхании Мина.

Даже для простого разговора мой Эфириал нуждался в подпитке Ж и вой, а потому экономил ценный ресурс нашей общей биологической оболочки и молчал. Но я и без слов знаю, что он готов к бою как никогда прежде. Я чувствую это расползающейся по телу Силой и оттого сохранять разум спокойным было проще вдвойне.

— Он жив… — вдруг вскинулся Алекс и резко перешел на бег.

Вход в дыру преграждала полупрозрачная вязкая пелена, сквозь которую не могло пробиться даже мое «Око», но от нее действительно веяло эфиром Стародубского, и я не стал останавливать парнишку.

Просчитывать дополнительные варианты времени не было, и я ускорился ровно настолько, чтобы нырнуть внутрь на мгновение раньше Алекса.

Все звуки и ощущения разом пропали, мир вокруг потемнел, но лишь для того, чтобы засиять ярким светом секундой спустя.

С трудом разлепив ужасающе тяжелые веки я осознал, что лежу на земле. Горячей, черной и влажной земле, словно после огненного дождя.

Ощутив свое тело, я поднялся на ноги.

Полупрозрачная эфирная пелена пульсировала за моей спиной, а вокруг стояла искусственная, словно в вакууме, тишина. Передо мной, по самому центру внутреннего двора переливалось черной эфирной дымкой исполинское дерево.

Десятки его гигантских корней оплетали широкоплечее тело гвардейца, в котором даже сбоку легко угадывался Феликс.

Его глаза были широко раскрыты, лицо стянуто злобной маской, а единственная свободная рука тянулась вперед. При этом сам Феликс не двигался, не моргал и даже не дышал, хоть и был жив.

Гвардеец замер, словно на фотографии. Как замер и весь мир под властью силы эфириала времени.

Я обернулся, и увидел за своей спиной Алекса и Эмилию. Они без движения лежали на черной земле и их сердца не бились. Их жизни, как и жизни всего вокруг были поставлены на паузу.

— Ты все-таки пришел… — донесся до меня слабый старческий голос.

Я тут же проследил его источник, который оказался на почерневших обломках разрушенного домика и направился к нему.

«Око» здесь не работало, а зрению мешал заполонивший все вокруг тягучий эфир.

Окровавленное и удивительно накаченное для щуплого старика тело я смог разглядеть не сразу.

Демьян Афанасьевич Стародубский сидел на земле, привалившись спиной к полуразрушенной мраморной колонне. Одна рука закрывала глубокую магическую рану на животе, а вторая упрямо сжимала сломанную пополам трость.

Подобравшись чуть ближе, я приметил вокруг тела старика мелкие осколки зеленого камня, каждый из которых излучал поистине чудовищное для этой планеты количество эфира.

Эфир вырывался из этих странных похожих на драгоценные камни осколков и напитывал собой окружающее пространство в форме чуть кривого полукруга, напоминающего гигантский панцирь.

— Вы все-таки, выжили, — искренне улыбнулся я и присел рядом.

— Ненадолго, — устало прокряхтел Стародубский и перевел взгляд на замершего в двадцати метрах от нас Феликса, — кто ж знал, что один из облажавшихся при защите цесаревны гвардейцев окажется таким сильным. Ежели они все таковые, то мы зазря беспокоились, — усмехнулся старик, — жизнь государя в надежных руках.

— Конкретно этот гвардеец не облажался перед своим господином, — охотно пояснил я, — даже наоборот. Сделал ровно то, на что ему дал свою Силу Илья Невский.

— Вот оно как, — понимающе кивнул Стародубский, — и много у него… таких?

— Надеюсь не больше одного, — честно ответил я, — иначе будет тяжеловато.

— Да… попил этот паскуденышь моей кровушки, — прокашлял Стародубский, — стар я стал, юноша. В былые годы и Богатыри боялись идти супротив моей воли, а сильнейшие мира сего доверяли безопасность своих чад, самое ценное сокровище что есть у каждого аристократа. Ведь без детей, нет и будущего. А теперь и собственный дом защитить не смог, не говоря уж…

— Бросьте, Демьян Афанасьевич, вы и сейчас в прекрасной форме, — уважительно произнес я, указав взглядом на огроменный панцирообразный купол, благодаря которому черным безжизненным пепелищем покрылся лишь внутренний дворик центрального корпуса, а не десяток километров вокруг вместе со всеми лицеистами.

Похоже я поспешил с выводами, когда решил, что Илья Невский оставил детей в живых осознанно. Или же это Феликс получил более суровый отпор чем планировал и не пожелал умирать?

— Ты мне льстишь, юноша, — с довольной улыбкой усмехнулся Стародубский сквозь боль, — паскуденышь то еще жив.