Княжич
Шрифт:
— Сейчас увидишь, ответил Горын.
Они зашли в очень красивый зал, прямо весь золотом* отделанный, там было светло, хоть и вечер от множества ламп. Подошли к каким-то кассам и заказали три билета, опять же со странными словами.
(*золотом, выплавка железа и доходы с его продали позволили закупить медь в свете ламп она отдавала "золотым" блеском, разумеется нищее пограничное княжество не могло себе позволить роскоши Византии)
— Да спишите со моего шахтерского счета*
(*счета шахтерам платили железом, списание с шахтерского счета
Первак смотрел по сторонам, люди шли кто-то в один зал, кто-то во второй, а они пошли в третий. Через какое-то время все сели, погас свет и горел только на сцене и там были битвы и на мечах и на копьях.
Иногда такое интересное скучными разговорами перебивали, но Первак особо не слушал, он ждал, когда будут новые битвы и главное Добрыня всегда побеждал. Даже когда на него втроем напали заманив в засаду подлые хазары, он одному с левой, второму с правой, бац у него уже кинжал, тот поганый даже не понял, как он у него с ножен спер!
Может ну его лазутчика? Может, как Добрыня, бац-бац, все лежат, а он такой всех победил!
************************************************
— Велик, поедем сегодня театру смотреть?
— Да ну его Ждан, опять же скукотища, пока всего 3 спектакля, нет бы новое чего сделали.
— Не скажи Велик вон про Добрыню я бы еще посмотрел, как он здорово всех побеждает.
— Ждан, ну ты как маленький, сам же мечом владеешь, знаешь так нельзя победить.
— Конечно нельзя, но они актеры, они-то мечом не владеют, показывают, как могут.
— Так мы уже 12 раз смотрели про Добрыню…
— Еще хочется Велик.
— Велика, сила искусства.
— Чего?
— Да погнали, там буфет неплохой.
Мы подъехали в отличие от горожан не на такси-неси, блин как ловко и метко народ придумал приставку, а на конях. Преимущество князя и дружины в том, что у нас своя конюшня возле театра. Понятно там театральные служащие обихаживают лошадок, но она только для нас.
И успели как раз в буфет, закончился первый акт и меняли декорации. В буфете Первак рассказывал своему отцу, как будто тот с ним вместе не смотрел представления, размахивая бутербродом с копченым осетром.
— Тут он его бац в челюсть, а уже кинжал в руке.
Первака я узнал по его отцу Горыну у нас еще было не так много шахтеров и тех первых, кто ими стал из вольных горожан знал лично и в лицо.
Подошел к Горыну, поручкались, подал руку и Перваку, представился
— Князь очень приятно*.
(*приятно в Велемире говорят гормоны т. к. подходит возраст к 13 годам, он пошутил из советской классики «Иван Васильевич меняет профессию», царь очень приятно (с.) понятно шутку никто не оценил и смысла она не имеет, но ГГ не только разумное совершает, разумом-то он взрослый, а телом подросток и понятно гормоны порой толкают совершать глупости)
— Первак солидно ответил мне мальчуган.
— А что князь тебе богатыри в дружине нужны?
— Так ты тот Первак, что лазутчиком хотел быть, передумал в богатыри решил?
— Так я это и лазутчиком и богатырем буду, возьми не пожалеешь!
— Ремесленником чем плохо или вон, как твой отец-герой! Руды больше всех добывает, богатый уважаемый человек.
— Да ну они трусы все, а я смелый!
— И твой отец трус?
— Неа, отчаянно затряс головой Первак, папка знаешь у меня какой? Он смелый, сильный, умный!
— Ну раз так, погоди до 9 лета, а там как решишь, чудо-богатырь.
— Что Горын расширяться не надумал, да и по-чину ли тебе жить в рабочем квартале?
— Так я сам рабочий человек, сам знаешь Защитник и наклонил голову.
— Да брось Горын, какой я защитник, ну побили немного хазар, вон батька мой тот их тысячами губил и не угрожали тебе те хазары.
— Нет княже, не о том ты. Ты больше нам дал, жизнь дал достойную от нищеты защитил, то куда важнее…
— Женись князь, подхватила жена Горына (как же ее зовут, никак не запомню), продолжатели твоего дела нужны.
— Так рано мне про такое думать хозяюшка. Улыбнувшись решил все в шутку свести, показав, как нелепы такие требования.
— Права баба, права князь, поддержал Горын баба сердцем видит. Сейчас вся Русь на нас смотрит, все бедные, обиженные боярами, да князьями к нам бегут. Недаром Залесье хуже Леса* ценится, так люди говорят, вон в песне в спектакле о Добрыне, как верно поют?
Если рыщут за твоею непокорной головой,
Чтоб петлей худую шею, сделать более худой,
Нет надежнее приюта, скройся в лес не пропадешь,
Если продан ты кому-то с потрохами не за грош,
Бедняки и бедолаги презирая жизнь слуги,
И бездомные бродяги у кого одни долги,
Все кто загнан, неприкаян в этот славный лес бегут
Потому что здесь хозяин славный парень Велемир!
Здесь с полслова понимают, не боятся острых слов,
Здесь с почетом принимают оторви-сорви голов,
Кто без страха и упрека тот всегда не при деньгах,
Знают все оленьи тропы, словно линии руки,
В прошлом слуги и холопы, ныне вольные они,
Здесь того, кто все теряет защитят и сберегут,
По лесной стране гуляет славный парень Велемир!
(Высоцкий)