Княжий отрок
Шрифт:
III
Вслед за княжей дружиной прибыли в Тверь и владимирские бояре.
На первое время для князя и для бояр были улажены ставки, в которых они проводили ночь, находясь по целым дням на постройках. Новый князь тверской, несмотря на свою молодость (ему был всего двадцать один год), смело принялся устраивать свой стольный город, не боясь труда и хлопот.
Для великого княжества Владимирского нужен был твердый оплот против своевольных и гордых соседей, новгородцев. Никто так не мог противостоять им,
— Не мало потребно времени и трудов великих, — говорили бояре князю. — А главное: живи пока с соседями в мире…
— Знаю я сам, что нужно до поры до времени не прекословить им, — перебил своих советчиков князь, — но пока у них князем племянник, князь Василий, до тех пор бояться нечего: свой своему поневоле брат.
— Ой, не ставь, княже, города на старом месте, на левом берегу! — проговорил боярин Матура.
— А что? — спросил его Ярослав.
— Неразумно будет сесть на старое место. Разольется Волга-матушка, так и отрежет твой тверской стол от Владимира. Как с ним сообщение держать, коли враг на город насядет? Запрут нас новгородцы аль новоторжцы в угол, куда уйти? С одной стороны Волга, с другой Тверда, и уйти некуда.
Призадумался Ярослав: боярин говорил правду.
— А где ж, по-твоему, ставить-то, боярин?
— На правый берег перенеси. Поставь на устье Тьмаки.
— А вы что думаете? — обратился князь к дружинникам.
— Совет-от боярский истинен, — отозвались и дружинники.
И Ярослав решил последовать общему совету.
Закипела работа на правом берегу Волги.
Между Волгою и Тьмакой стали рыть довольно глубокий ров, а вырытую землю складывали в виде вала. Таким образом обнесенное пространство между обеими реками было значительно ограждено от нападения.
В этом пространстве решено было построить дом для князя и храм Божий, поселить дружину и городских людишек.
Не год и не два тянулись работы над постройкою Твери. За это время успел Ярослав съездить к своему престарелому отцу во Владимир и получить благословение на перенесение города на правую сторону Волги.
Старый князь одобрил это решение.
Постройка города началась тем, что был поставлен собор во имя бессребреников Козьмы и Дамиана.
Понемногу в Тверь стал прибывать народ, во время последнего татарского погрома разбежавшийся по соседним городам и селам.
Работы усиливались, закипел и торг. Новгородцы мало обращали внимания на поднимавшуюся из развалин Тверь, у них своих забот было не мало.
— Негоже тебе, княже, жить в простом дому, — говорили бояре и старшие дружинники князю Ярославу, — надо тебе срубить княжеские хоромы…
Ярослав сам видел необходимость постройки, но раньше окончания детинца он не хотел приступать к возведению для себя хором.
Крепкий детинец был окончен, высокий тын вокруг был надежным оплотом для жителей в случае неприятельского нападения.
Отсюда могли лететь меткие стрелы на врага.
Только теперь Ярослав решил приступать к постройке себе княжеского терема.
— Пора, пора, княже, — одобрительно говорили дружинники.
Крепкие срубили князю хоромы. Выбрали лес кондовый, вековой, топор даже звенел и с трудом брал твердую, просмолившуюся сосну. Дух в хоромах стоял смолистый, здоровый, голова даже кружилась с непривычки.
— Точно стоялым медом тебя напоили, — шутя говорил Матура, обращаясь к князю, — индо из стороны в сторону качает!
— Здоров этот дух-то, — в свою очередь заметил Всеволод, глубоко вдыхая аромат свежего леса, — смолой тебя всего насквозь проймет.
Дело было летнее, когда ставили хоромы. Солнце горячими лучами выгоняло смолу из дерева и наполняло смолистым ароматом горницы.
— Ой, князь, пожди перебираться-то в новые хоромы, — говорил старик Глеб, давнишний слуга князя, пестовавший его еще младенцем, — дай выветриться горницам.
— Пождем, старик, некуда спешить-то, — ответил Ярослав, — пока хоромы здесь обстаиваются, слетаю-ка я к княгине в Переяславль. Ее да деток повидаю…
— Доброе дело задумал, княже, — проговорил сановитый Матура, — езжай до княгини, поди, скучает по тебе, заодно и княжичей с княжной приласкаешь.
— Без меня обождите окна обслюживать, — приказал князь, — пусть солнцем хоромы пропечет да ветром продует.
— Приказ твой соблюдем, господине княже, — отозвался старик Глеб, — пождем.
— Постой, княже, — проговорил Матура, — прежде чем в путь на Переяславль ехать, позови-ка отца, соборного протопопа, да отслужи молебен, тогда с Богом и поезжай!
— Разумно говоришь, боярин, отслужим, — сказал князь.
В те времена сборы на отъезд были немалы, князь ехал не один, брал с собой часть дружинников, надо было снабдить их на дорогу пищей, коней выходить, всю справу воинскую им собрать.
В назначенный день отслужил протопоп Михаил молебен в новом соборе, благословил на путь князя с дружиной и с колокольным звоном проводил его из нового стольного города.
IV
Стояло раннее утро, когда князь с дружиной двинулся в дорогу.
Погожий август ручался за долгое лето. Леса еще пышно одеты были густою, темною зеленью, в траве нигде не заметно желтых проплешин. Яровые хлеба еще не убраны с полей и волновались золотым морем.
В воздухе звенели жаворонки, гудели труженицы пчелки. Зноя не было, но все же солнце не жалело своих лучей и ласкало все живущее.
Весело было ехать князю, все ему удалось. Поставил он в шесть лет город: построил храм, детинец, наконец, и себе хоромы уладил. Торг закипел. Потянулись лодки и косоушки с низовья, выбегали струги из реки Тверцы. Торговый люд радовался, что сбыт на свои товары в Твери нашел. Соседи, ловкие торгаши, новгородцы, ганзейские приказчики тоже частенько заглядывали в стольный город Ярослава.