Княжий суд
Шрифт:
— Так плащ красный, корзно называется, должен быть. Имеет право носить его только лицо княжеского звания, — добродушно корил он меня. — И опять же — свиты не видно. Достоинство своё умаляешь. Как незнакомый тебе человек определить сможет, кто перед ним — ровня, или шапку ломать надо?
— Прости, Фёдор, как-то запамятовал я.
— Одно дело — когда с князем говоришь, другое дело — с простолюдином. Это важно. Исправь.
— Сегодня же к белошвейке схожу.
— То-то! С чем пожаловал?
— На новых
Похвально!
— Да пока ничего хорошего там не увидел. Земля в запустении, холопы — в нищете.
— А ты на что? Понимаю — не одного года дело, так управляющего толкового ставь, холопов прикупи.
— Где же их столько взять? Не только на землю холопы нужны, а и боевые холопы — для дружины.
— Ты никак жаловаться ко мне приехал?
— Упаси бог, Фёдор! Как ты подумал такое! Совета прошу.
— Плоховато сейчас с людишками, — вздохнул князь. — Мор да глад о прошлом годе были. Мой тебе совет: бери корабль да — в Кафу, на невольничий рынок. Там и купишь себе людишек. Всё лучше, чем им в неволе у нехристей томиться. Тебе ведь много людей надо, как я понял. Это лучший выход.
— Спасибо, Фёдор. И ещё вопрос. В имении дом каменный хочу поставить, вроде как родовое гнездо будет. Слышал — итальянцы на Москве сейчас — кремль обустраивают, храмы.
— И не только в Москве, а и в других городах. Мастера хорошие, спору нет. Каждая постройка красотою да благолепием изумляет, однако же и деньги серьёзные за работу просят.
— Не о деньгах речь, Фёдор. Сведи меня с мастерами. Ты же наверняка их знаешь.
— Знаю, не без того. Подумать надо — кто из них сейчас сможет тебе дом в усадьбе твоей возвести. Кто-то — в Нижнем работает, а кто и здесь — на государевом заказе, отвлекать никак нельзя. С ними поговорить надо, сразу я тебе и не скажу. — Фёдор поднялся: видно — время торопило, на службу надо. — Давай так уговоримся — загляни ко мне через неделю, раньше не обещаю.
Согласен. Жди через неделю.
Я откланялся, пожелав князю и его дому благополучия.
Вернулся на постоялый двор.
— Вот что, Фёдор, пока неделя времени свободного у меня есть. Поищи судно крепкое, мореходное, дабы нам, пока лето на дворе, в Кафу сходить.
— В Кафу? — изумился Федька. — Это ещё зачем?
— Холопов на земли новые прикупить — это раз. Опять же с земель ратников считают, что каждый дворянин — боярин ли, князь — выставить в ополчение должен. Стало быть, и боевых холопов искать надобно. Это два. Придётся или вольных уговаривать под мою руку отойти или пленных покупать. Вот и думаю в Крым, в Кафу сходить — там рынок невольничий самый большой, русских из плена выкуплю и себе холопов новых обрету.
— Бона как! На землю-то хлебопашцев да мастеровых из плена выкупить можно, а вот насчёт боевых холопов — сильно сомневаюсь. Воин сильным и, главное, смелым должен быть, а в плену сильный или не выживает или ломается. Такой в бою дрогнуть может, побежит. А трусость в бою — как зараза. Один побежит, за ним — весь десяток.
— Есть правда в твоих словах, Фёдор, да не вся. Сейчас иди — судно ищи, кто бы из владельцев согласился в Кафу сходить.
— Пойду на пристань, поспрашиваю. Жди к вечеру. Однако же часа через три Фёдор примчался обратно, радостно потирая руки.
— Княже, надо тебе самому сходить. Судно я нашёл, только…
— Чего замолчал, говори.
— Судно в Кафу идёт, невольников везёт — литвинов.
Пойдём, посмотрим. — Неужели удача?
Федор шел впереди, показывая дорогу. У деревянного причала покачивалась ладья. Федор заорал:
— Хозяин!
Откуда-то с кормы вынырнул хозяин. Был он самого разбойничьего вида: низкорослый, кривоногий, заросший бородой по самые глаза. И глаза те были бегающие, белесые, выцветшие какие-то. Одежда полутурецкая — штаны шелковые, красные, заправленные в короткие полусапожки, рубахи нет, а одет в синий жилет, которые так любят носить на Востоке.
— Кто меня зовет? — Голос у владельца судна с хрипотцой.
Я толкнул Федора в бок, чтобы помолчал.
— Я бы поговорить с тобой хотел. Судно мне нужно. Из Кафы невольников привезти.
— Чего их везти, вот — полный трюм. Хоть одного купи, хоть всех зараз. Однако же цену спрошу как в Кафе.
— Побойся Бога, хозяин. Их до Кафы еще довезти надо, кормить в дороге, расходы нести.
— Ты невольников допрежь погляди, купец, все как на подбор — молодые, здоровые.
— Хм, показывай.
Хозяин повернулся к корме и что-то крикнул. Появился молодой амбал с кнутом в руке и связкой ключей на поясе. Отомкнул замок на люке трюма.
— Эй, выходи все!
Из трюма на палубу поднимались люди, в большинстве своем — молодые и, к моему сожалению, в основном — женщины и девушки. Мне-то рабочая сила нужна. Конечно, в деревне и женщины надобны — жать, полоть, лен мять, но основная тяжесть сельской работы — все же на мужиках. Им и пахать, и боронить, и мешки таскать. Да многое в деревне на мужских руках — избу подправить, забор сделать, колодец выкопать.
Невольницы выстроились на палубе. Два десятка молодых и зрелых женщин, все с печальными лицами. Но синяков и следов побоев я не заметил, хотя амбал был с кнутом.
Я обошел и осмотрел всех.
— Мастерицы среди вас есть ли?
Оказалось, что несколько женщин — из тех, что постарше, ведали ремесла — вышивку жемчугом да полотно ткать умели. Девушки никакого рукоделия не знали, однако — тоже руки рабочие.
Я спросил на выбор одну:
— Чем дома занималась?
— За скотиной ухаживала, коров доила. — Уже неплохо. Похоже, надо брать всех.