Княжна
Шрифт:
Отыскав нужный подъезд, практически вбегаю внутрь, от нетерпения потряхивает. Я так близок к истине. Широкой холл с мраморной блестящей плиткой, высокие потолки, раскидистые цветы в каменных горшках. Широким шагом направляюсь к лифтам, до цели рукой подать.
— Ишь, какой прыткий! — раздалось за моей спиной. — Стой, говорю!
Оборачиваюсь на шаркающие звуки и вижу бабашку-божий одуванчик, спешно приближающуюся ко мне. Консьержка.
— Куда собрался-то? — с подозрительным прищуром сканирует меня, настрой боевой.
– Добрый
Она тяжело пыхтит, расправляя подол цветастого платья.
— Кем ему будешь?
— Старый друг.
— Друг, говоришь…,- протягивает, внимательнее присматриваясь ко мне. — Так нету его.
— А когда будет?
— Не скоро, уехал он…
Проклятье.
— Далеко, не знаете?
— Так сам бы и спросил, друг ведь его…, - выразительно смотрит из-под толстенных стёкол очков взглядом следователя. Сериалов пересмотрела.
— Армейский приятель, кроме адреса ничего не знаю. Проездом здесь, думал, свидимся. Очень жаль, — грустно вздыхаю, призывая на помощь все своё актерское мастерство. — Всего вам доброго.
У выхода меня догнало:
— С чемоданом он большим ушёл. Говорил по телефону, что в аэропорт едет. Даже со мной не поздоровался, — обиженно проворчала консьержка, сдавая невоспитанного жильца с потрохами.
— Человеческое спасибо, — улыбаюсь бабуле, потерявшей ко мне всякий интерес, поскольку ее внимание полностью поглотилось небольшим «ящиком» орущем об отцовстве, тесте ДНК и непутёвой матери-алкоголичке.
Через несколько часов мне доложили, что Татаринов Олег Вячеславович прошёл предполётную регистрацию на рейс, направлявшийся в Париж.
Что ж, чем дальше, тем интереснее.
Утро следующего дня. Париж, русский квартал. Тариэл.
— Таро, как же рад видеть тебя, — с распростертыми объятиями приближается Матвей — дальний родственник матери, седьмая вода на киселе, но мужик отменный. Хлопает широченными ладонями по спине, приветствуя. Коренастый, едва достаёт мне до плеча. — Ну что стал-то, как не родной, проходи, садись, — забегался по комнате, накрывая на стол: две рюмки, беленькая, хлеб, незамысловатая закуска.
— Я не буду, — отодвигаю от себя рюмку, сопровождая взглядом броуновское движение по кухне.
— Понял, — убирает водку и ставит фарфоровые кружки на стол. Как фокусник, из ничего сотворяет печенье с шоколадными крапинками, вафли, конфеты, из закромов вынимает отечественную сгущенку. От количества сладкого сводит скулы.
Русские хлебосольные люди. Чем богаты, как говорится.
— Какими судьбами? Земля слухами полнится о твоей блестящей «карьере», — с гордостью заявляет, наконец усевшись на скрипучий стул. Это ненадолго, пока чайник кипит. Сияет добродушной улыбкой, и не подумаешь, что мелкий жулик-карманник.
— Дело у меня здесь важное. Хочу с главой русской мафии встретиться. Есть выходы?
— О-о-о, он человек серьёзный. С ним лучше лишний раз не пересекаться, злой, как адовый пёс. До него глава поспокойнее был и поборы не такие высокие требовал — задумчиво потирает слегка тронутую светлой щетинной щеку, — а встречу организовать можно. Он не скрывается.
— А что с предыдущим случилось?
Матвей подскочил с места на пронзительный свист чайника и наполнил кружки.
— Так убили его, — моя нулевая реакция его удивляет и он округляет и без того крупные глаза до размера яичниц. — В глуши что ли живешь? — хохотнул, обтерев об себя руки.
Внимательно слежу за его бурной реакцией, смиренно дожидаясь конструктивного ответа. А он ждёт от меня озарения в памяти, которого не случится.
— Ну, дела, — хмыкает, медленно оседая на своё место. — Громкое убийство Разумовского раскололо криминальный мир Франции, ввергая в полугодовую смуту. Тут такое творилось… Странно, что ты ничего не слышал.
Я поперхнулся горячим чаем, обжигая язык. Не. Может. Быть.
— Имя не подскажешь? — громко откашливаюсь.
— Чьё? — потерял нить разговора Матвей, сосредоточенно пережевывая печенье.
— Разумовского как звали?
— А-а-а, так Константин он, по батюшке Андреич, — с набитым ртом, распыляя крошки в стороны, пробормотал Матвей.
Вот так новости.
Аделина дочка главы русской мафии во Франции. Неужели она об этом не знала? Не поверю. Я, значит, убийца, бандит, преступник, а отец ее, что же, чист, как Агнец Божий?
Маленькая лицемерка.
Примерно через два часа я стоял перед массивной, резной дверью одного из самых популярных приватных ресторанов Парижа. Матвей неуверенно переминался с ноги на ногу, опасливо выглядывая из-за моей спины.
— Ну, что ж, моя миссия выполнена. Дальше ты сам, — крякнул, почёсывая лысеющий затылок и зажмурив один глаз. — Я здесь обожду, погодка — класс, — шмыгнул красным носом в противовес сказанному, мечтательно разглядывая кучкуюшиеся друг с другом пуховые облака, медленно роняющее на землю снежную крупу.
— Струсил что ли? — безобидно подначиваю, мне одному и вправду спокойнее будет.
— Что ты! — моментально вспыхнул, а затем разом осел, при виде бравых ребят, вышедших из ресторана покурить. Они окинули нас профессиональным взглядом и немного напряглись. Говорят на французском, но рожи медвежьи — русские.
— Просто должок у меня перед ним, — шепчет, цепляясь за рукав моего пальто.
— Хочешь остаться с ними один на один? — иронично выгибаю брови, оглядываясь на него через плечо.
— Бог с тобой! Подожду тебя в машине, — уверенно сообщил и быстро ретировался.
Сопроводил его насмешливым взглядом и принял деловитый вид.
— Здорова, мужики! — подхожу ближе к вышедшим из здания парням, сладко затягивающимся табаком. Они таранят меня свинцовыми взглядами без единого намёка на эмоции. — Мне бы с главным перетереть.