Княжья доля
Шрифт:
– Хан прислал это государю-свату, как подарок ко свадьбе жениху и невесте… Пусть так думают все и мучаются, что бы это значило… Это нам знак, от Моисея… – сказал на ухо Мамону протопоп Алексей.
– От ханского советчика Моисея?.. – переспросил Мамон еле слышно.
– Нет… Не только от того… От пророка, слушавшего на горе Сиона глас Бога Яхве, и предупредившего всех о рождении Христа и о его втором пришествии тоже…
– О чём вы шепчитесь?.. – недовольным голосом с внутренним раздражением спросил государь…
– Есть догадка, государь… Обмозговать надо, как следует… – И неслышно для Великих князей московских Алексей-«Авраам» прошелестел холодными губами. –
4. Венчание Ивана Младого и Елены Волошанки
Свадебный поезд из Молдавии с невестой Еленой Волошанкой благополучно, без приключений докатил до Москвы. Прибыл вовремя, как раз сразу после Филипповского поста. От Рождества Христова до Крещенья невеста жила в Вознесенском монастыре у бабки жениха, матери государя, инокини Марии Ярославны. Венчание было назначено в самый праздник Крещенья.
До венчания жениха с невестой показывали друг другу. Все хлопоты по древней процедуре предвенчального знакомства легли на плечи инокини Марии, которую великие сваты, господарь Стефан и государь Иван, именовавшиеся в своих землях «Великими», милостиво захотели избрать в посредницы блестящего династического брака.
Жених Иван, перед тем, как увидеть впервые свою невесту спросил отца с каким-то надрывом:
– Отец, ты ответил крымскому хану?..
Государь поднял на сына удивленные глаза и ответил вопросом на вопрос:
– Почему это должно волновать тебя?
Иван Младой стушевался и немного замешкался, потом взял себя в руки и сказал каким-то грустным, усталым голосом:
– Я день и ночь думаю о смысле ханского подарка…
– Я тоже… – кивнул угрюмо головой государь
– Не важно, хан Менгли-Гирей это придумал или иудей Моисей… Только дело в том, что татары, порубив, как живые деревца, тела безвинных жителей древней русской столицы, пролив ручьями и реками кровь этих безвинных граждан, прислали к моему венчанию похищенные их Святой Софии, дискос и потир, в которых освящаются во время богослужения: просфоры и вино, Тело и Кровь Христова – в таинстве причастия, где надо нам каяться и каяться…
– Ну… – угрюмо отозвался государь
– Может, татары с иудеями нас призывают каяться, что мы с тобой согласились принять дьявольский план Мамона натравить татар вырезать русских в древней русской столице, как в Батыевы времена?..
Государь только покачал головой и так же горестно сказал:
– Думал я и об этом… Не тебе одному этот свадебный подарок, между прочим… – Посмотрел в упор в глаза сына, удивлённо вскинувшего голову вверх. – Это призыв каяться больше государю русскому Ивану Великому, нежели его соправителю-жениху Ивану Младому…
– …Не понимаю… О чём ты, отец?..
– А ты сам подумай – откуда прислали литые из золота дискос и потир?
– Из Киева… Из собора Святой Софии… Ну и что?..
– Вот то-то и оно… Намёк уже не тонкий, а толще не придумаешь… Татары с иудеями объединились, саму Святую Софию призвали, чтобы заставить каяться государя московского за его кровавые деяния, что в граде Святой Софии – Новгороде, что в Киеве… Новгородская хитрая печать просматривается: кайся, Москва за поруганную святую Софию града вечевого русской вольницы… Может так?.. Не тебе, сын, подарок покаянный, а государю?..
Иван Младой с ужасом увидел, как исказилось гримасой боли и страдания лицо отца. Душевное потрясение государя было не меньшим, если не большим душевного потрясения от
– Прости, отец… Я всё в себе копаюсь, мучаюсь… Думаю о собственном покаянии в жутких предчувствиях, что татары и иудеи своим подарком подталкивают к крамольной мысли, что Бог-отец и Бог сын не благословляют нашего союза с Еленой, дочерью господаря Стефана…
Государь усмехнулся ещё горше и горько вымолвил с таким же душеным надрывом:
– Так ведь и я с твоих слов могу подумать, что Бог-отец и Бог-сын не благословляют моего союза с господарем Стефаном, королём Матфеем и даже с ханом Менгли-Гиреем…
У Ивана Младого мелькнула в мозгу некая догадка, и он тут же поделился с загрустившим отцом.
– А я вот о чём подумал… Ведь нам крымским ханом посланы драгоценные дискос и потир, употребляемые во время богослужения в православной церкви… Конечно, хан до всего этого далёк… Подтекст, тайный смысл в подарок великим князьям московским мог вложить только мудрый иудей Моисей… Вот видишь, цель достигнута, он и тебя и меня смутил… И покаянием нашим, и жертвенностью моей и моего брачного союза… Сим жертвенным ритуалом осуществляется какая-то ветхозаветная тайна, иудейская мистика…
– Ты хочешь сказать, что прислан ханский подарок с тайным сакральным иудейским подтекстом?..
– Не только это, отец… У меня такое впечатление, что иудеи и прибытие самого свадебного поезда подгадали не случайно… К Рождеству Христову, а венчание подогнали к празднику Крещению, когда все воды мира обновляются…
– От Рождества до Крещения… Любопытно, весьма… – повторил задумчиво государь. Углубился в свои государственные мысли. Сказал, как отрезал. – Хан верен союзу со мной, Казимиру не удалось перетащить его на свою сторону. Русь благодаря этому союзу сбросила удавку ига Золотой Орды Ахмата со своей шеи… А дальше поживём – увидим, как шутил твой умудренный тяжким жизненным опытом дед Василий Тёмный… При моей жизни хан мне не изменит… А ты уж там сам смотри, чтобы и тебе хан не изменил… Твоим браком мы многое в мире изменим, Казимира объегорим, его земли к Москве отпадут… А с иудеями посмотрим… Неужто что-то в этом есть от пророка Моисея: вершится новая власть на земле Русской и вера новая вершится – от Рождества Христова до Крещения?.. Ну, ладно, сын, пора… Иди на смотрины невесты…
Когда жениха и невесту показали друг друга впервые, Иван влюбился в Елену с первого взгляда… В предпоследний год «последнего времени» семи тысяч лет от сотворения мира, когда и пасхальные таблицы, используемые на Руси, исчерпались, Елена признается Ивану, что и она влюбилась в него с первого взгляда…
Молдавская невеста, ослепившая Ивана Младого бесподобной красотой и девичьей статью, выходила во время смотрин в разных драгоценных нарядах и уборах – «казала сряду».
У Ивана бешено билось сердце. Когда влюбленными глазами глядел он прекрасную незнакомку из далёких южных земель господаря Стефана, малыми средствами творящего великое под носом литовского короля и турецкого султана. Но кроме уважительного чувства к древнему роду отца невесты возникало нечто иное радостное и тревожное чувство влюбленности, свойственное только бесшабашному молодому сердцу. Зрелости и тем более старости неведомы эти сводящие с ума порывы молодого сердца, бросающие то в жар, то в холод. С робким юношеским удивлением Иван Младой ловил пугливо-любопытные взгляды высокой стройной девушки с блестящими живыми глазами. В них светились недюжинный ум и благородство трепетной и тонкой души.