Княжья Русь
Шрифт:
А князь рукой махнул — и понеслись мимо них вой конные. Много. И все в бронях сверкающих. К селу поскакали.
Гошка испугался: на пути у них батя лежал. И Лушка. Но всадники увидели их и не стоптали. А Гошка как про батю вспомнил, так побежал к нему… И сразу понял, что тот — мертвый.
Гошка присел рядышком, батю за руку, теплую еще, взял и заплакал. И все плакал и плакал. Так плохо ему было. А потом про мамку вспомнил и плакать перестал. На ноги вскочил, к селу бежать хотел, но тут рядом тень увидел: тень великанова коня и всадника его. Это значит, пока Гошка плакал, он рядом стоял.
— Родич твой?
— Батюшка.
— Беда… — прогудел всадник. — Велю гридням своим: похоронят по-людски. Как зовут тебя, малой?
— Годун, — всхлипнув, проговорил Гошка.
— Поехали, Годун. Темнеет уже. Скоро волки придут.
— Я волков не боюсь, — хмуро сказал Гошка и еще раз всхлипнул.
— Верю, — согласился всадник.
Подхватил Гошку легко, будто куренка, усадил коню на холку, и они поехали.
Главапятнадцатая
СТЕПНАЯ СЕЧА
На этот раз они поспели вовремя. А может, копченые замешкались: не налегке шли, обремененные добычей. Квадратные возы на огромных колесах величественно, будто лодьи, катили по степи, по днища утопая в травах. Впереди с полсотни копченых гнали табун в тысячу голов, не менее. Позади, по вытоптанному следу, гнали скот: овец, коз, невысоких поджарых корон степной породы. За скотом тянулась вереница полоняников. Мужчин, увязанных цепочкой, с вывернутыми руками и петлями на шее, женщин и детей, которых тоже гнали гуртом, как овец.
Печенеги шли беспечно, неторопливо, погони не опасаясь.
Артём удивился. И обрадовался.
— Бить будешь? — Подобранный вчера на пепелище мальчонка сидел на конской холке перед воеводой, по-степному поджав ноги, хотя стремян у него, ясное дело, не было. Цепко сидел. Сразу видно, что на лошади не впервые.
— Ой, буду! — Артём потрепал мальца по белобрысой голове.
Найденыш напомнил Артёму младшего брата Славку. Конечно, в ту пору, когда Славка был Артёму макушкой по пояс, а не на голову выше, как нынче. Хотя уже и тогда в Славке будущая богатырская стать угадывалась. Да и малец этот, Годун, коли кормить хорошо, немаленьким вырастет.
Но подобрал его Артём не из-за сходства с братом. В груди мальчишки билось сердце прирожденного воина. Откуда — Бог знает. Может, любилась его мамка с княжьим гриднем. А может, и родный отец был таким же храбрецом. Пограничье как-никак.
— Меня возьмешь?
— Возьму, — обещал Артём. — Вместе в бой пойдем. Будешь щит мой держать.
Артёмову боевому коню лишние полтора пуда — не груз. И щит обоерукому воеводе тоже не нужен. Мечом стрелу отбить еще ловчее. Однако было любопытно поглядеть, как будет держаться мальчишка в настоящей сече.
Пересев с заводной на боевого коня, Артём усадил мальца перед собой в седло, сунул ему в руку легкий кулачный щит — по размеру в самый раз.
— Его Соколом кличут, — сообщил князь-воевода Гошке. Вынул откуда-то яблоко и угостил жеребца.
— А можно — мне? — спросил Гошка.
— У тебя не возьмет, — качнул головой князь-воевода. Свистнул, сзывая сотников, и начал распоряжаться: — Лузгай, тебе — не дать побить полоняников, потому ты — первый. Спугнешь овец, чтоб оказались между вами и возами. Дальше — сам разберешься.
Лузгай кивнул.
В его умении Артём не сомневался. Ныне Лузгай встречает свое тридцатое лето. Сам из детских. Был в старшей гриди Ярополка. Под Артёмовым началом. Степняков побил больше, чем гусей у него на подворье.
— Вальгар, ты ударишь в лоб. Будет трудно: печенегов против тебя будет втрое.
— Сдюжим! — Барсучонок радостно оскалился. Он любил, когда трудно.
— Борх! Ты в сечу не лезь. Твоя задача — чтоб ни один копченый не ушел.
Сотник Борх спокойно кивнул. В нем Артём тоже не сомневался. Борх — хузарин. Из итильских белых хузар. Его к Артёму два года назад привел брат Ионах. Сказал: верь ему, не подведет.
Печенегов Борх ненавидел люто. Много лет назад разбойники из орды Цур вырезали его родню. Народ Цапон кочует отдельно от народа Цур, но для Борха все копченые одинаковы. Хуже бешеных шакалов.
— Крутояр! А твою сотню я сам поведу.
Крутояр огорчился. Ничего, переживет. Крутояр — Свенельдов сын. Внебрачный, ясное дело. От теремной девки. Отец его при жизни не принял — мало ли у такого, как он, выблядков. Но когда Люта убили, старый Свенельд выделил Крутояра из прочих отроков, взял в род, дал знатное имя — Крутояр (прежде его по-другому звали), приблизил, сотню доверил.
Так с этой сотней Крутояр и достался Артёму. Сотня была хороша: добрые ратники, — а вот сотник — зелен. Не будь Крутояр из рода Свенельда, Артём его бы из сотников убрал. Но обижать тестя не хотел.
Сотники разъехались. С воеводой остался только Крутояр.
— Найти кого, чтоб за мальцом присмотрел? — спросил Свенельдич, кивнув на Гошку. Увидел, что Артём мальца в своем седле возит, — и решил заботу проявить. Будто князь-воевода сам не разберется.
— Годун со мной пойдет, — сказал Артём. — Щит мне держать будет.
Мальчишка гордо задрал головенку.
— Как? В сечу? — изумился Крутояр. — А если его порубят?
Артём остановил коня, пристально посмотрел на своего сотника.
Похоже, искренне за мальца переживает. Лучше бы о себе беспокоился. Самое безопасное место в сече — на холке Артёмова коня. Легче матерого тура ножиком сапожным зарезать, чем в бою достать князь-воеводу стрелой или клинком.
Привлеченный видом сотен неподвижно лежащих тел, орел заскользил вниз по пологой спирали, но, разглядев, что под ним не падаль, а живое и опасное, замахал крыльями и вновь набрал высоту.