Княжья Русь

Мазин Александр Владимирович

— А что за люди с этим монахом? Германцы?

— Лехиты. Но не от Мешко. Шляхта безземельная. Дрянь. Мешко таких не то что к посольству — к псарне своей не подпустит. Вот тебе еще одно доказательство, что не от Мешко они. Ладно, разберемся.

— Давай-ка про твоего найденыша, — Сергей кивнул на мальчишку, ничего не понимавшего по-ромейски, то и дело зевавшего во весь рот. — Завтра матушка вернется, мы его сразу и окрестим. Имя только подбери хорошее. Рёрех сказал: славным воином будет мальчишка.

— Илия, — предложил Артём. — Подойдет?

— Годится, — одобрил

Сергей. — А теперь скажи: как у тебя с супругой складывается?

— Складывается, — ответил Артём по-русски. — А почему ты спросил, батя?

— Потому что ты парнишку ко мне привез, а не в свой Улич.

— Здесь ему лучше будет, — ответил Артём. — Вряд ли там обрадуются моему приемному сыну. Кроме того, в Уличе нет вас с дедом Рёрехом.

— Спорить не буду. — Сергей усмехнулся, вспомнив, как когда-то гонял его Рёрех, превращая мягкую податливую глину в материал, способный выдержать жар расплавленного металла. Больше двадцати лет минуло с тех пор. Выросли сыновья, давно превзошедшие отца в мастерстве оружного боя. И это было правильно и хорошо. Без силы не удержать ни власти, ни богатства. Да и не выжить. Замечательно, когда воин идет в сечу, абсолютно уверенный в своей неуязвимости. Сергей и в лучшие годы не рискнул бы идти в бой, усадив на своего коня такого вот мальчишку, как этот приемыш. А Артёму — легко. Хотя, будь на месте копченых «белая»- хузарская конница или эпилархия византийских катафрактариев, сын не стал бы рисковать. И это еще важнее умения драться. Сергей гордился тем, что научил своих сыновей мыслить. И проявлять разумную осторожность.

По крайней мере — старшего научил. Младший пока что безбашенный. Ничего, со временем успокоится.

— Как наш князь? — осторожно спросил Артём. — Переживает?

— Еще бы. Первая серьезная схватка со степняками — и такой конфуз.

— Ништо, — без улыбки произнес Артём. — Это ему не франкских бондов грабить. В следующий раз не Путяту, любимчика своего, над войском поставит, а меня.

— Дай-то Бог. С рассудком у Владимира вроде в порядке. Хотя иной раз кажется: то, что в штанах, для него главнее того, что на плечах. Киевские мужи, веришь, жен от него прячут. О девках и речи нет.

— Неужто силой берет?

— Нет, это уж совсем против Правды было бы. Сами тянутся. Знаешь ведь, как это бывает.

— А то, — сын ухмыльнулся в точности по-отцовски. Уж он-то знал.

— Но от нурманского воинства он, согласись, избавился ловко.

— Это ему повезло, — заметил Сергей. — Если бы ярда Торкеля не свалила горячка, вряд ли викинги ушли бы в Византию без оговоренной платы.

— Это Торкелю не повезло, — не согласился Артём. — Я говорил с ярдом Сигурдом. Тот сказал, что Владимир уже выделил ему удел на сиверской земле. Посадил бы ярла вместе с лучшими хирдманнами на землю — и все бы уладилось.

— Ты, сынок, плохо знаешь викингов, — покачал головой Сергей. — Нельзя усмирить волков, поселив их в овчарне.

— Не согласен. Возьми хоть того же Сигурда. Будь у меня такой сосед вместо древлянских язычников, я был бы только рад.

— Сравнил тоже! Сигурд Эйрикссон — благородной крови. Потомственный ярл. Пусть он лишился своей вотчины, но он — правитель, а не грабитель. А Торкель — «морской ярл». То есть просто разбойник.

— Пусть так, — согласился Артём. — Но я бы этого разбойника охотно сделал сотником в своей дружине. Воин он, каких поискать.

— А я бы не взял, — отрезал Сергей. — Воинов своих надо воспитывать, — он кивнул на задремавшего от сытости Гошку. — Таких вот. А чужак, он и есть чужак. Покупаешь задорого, а веры нет.

— Правильные слова, — согласился Артём. — Вот ты его и воспитаешь. Надо его, кстати, в род принять. По обычаю.

— То есть — по языческому обряду? — уточнил Сергей.

— По обычаю, — с нажимом произнес Артём, спокойно выдержав отцовский взгляд. — И сделать это лучше сейчас…

— …пока мама в отъезде, — подхватил Сергей.

— Именно так. Зачем ее огорчать?

Сладислава очень неодобрительно относилась ко всяким «бесовским» обрядам. Мужи сын прекрасно об этом знали. Но знали они и то, что без «бесовского» обряда мальчик будет считаться не свободным родовичем боярина Серегея, а всего лишь его челядином, которому цена — полгривны серебра, а путь в княжий Детинец такому напрочь закрыт.

Артём похлопал мальца по спине:

— Просыпайся, Годун. В баньку пойдем.

— В баньку? — Годун потянулся и зевнул. — Так вроде бы уже мылись с дороги.

— Мыться не будем, — сказал Артём. — Будем умирать.

— Умирать? — Мальчишка на мгновение напрягся, потемнел лицом… Потом сообразил и расплылся в улыбке. — Батюшка-князь…

— Батюшка твой — вот он, — Артём указал на отца. — А мне ты братом будешь. Младшим. — И чуть усмехнувшись: — Поскребышем.

— Не-а, — не согласился Гошка, улыбаясь во весь рот. — Я тогда тоже воеводой буду! Как ты! Еще и лучше!

— Мечтай, — посулил Артём. — Вот передумаем сейчас… — Увидев, как перепугался мальчишка, громко рассмеялся. — Кем будешь — от тебя зависит! Главное, род наш ты точно не опозоришь!

— Не опозорю, батюшка. — Гошка в пояс поклонился Сергею. — Хучь на куски меня режь и живьем ешь!

— Да тут и есть нечего, — усмехнулся Сергей. — Кости одни. Мы тебя сначала откормим.

Гошка смотрел на громадного боярина, разинув рот. Понимал, что тот шутит, но смеяться не хотелось. Такой громадный. Думал ли, что когда-нибудь будет у него такой отец?

Глававосемнадцатая

Киевский Детинец

НЕЛЕГКИЙ ТРУД ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ

— Всё у тебя неладно, — проворчал Сергей.

Славка потупился. Изобразил смущение. Хорошо хоть глаза спрятал: не видно веселых искорок, изобличавших отсутствие раскаяния.

— Что ты на него насел, — вступилась за младшего сына Сладислава. — Сам же всё знаешь.

— Всё? — Славка вскинул голову, глянул напряженно, куда только веселье подевалось?

«Испугался парень, — подумал Сергей. — Вот только — чего?»

— Купцы, что в том дворе были, поведали, — объяснила Сладислава. — Не забудь отдать виру в княжью казну!