«Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв.
Шрифт:
Среди галичан Писемских в составе Государева двора была представлена только ветвь Ивана Васильева. В 1482 г. он ездил с наказом к воеводам в Нижний Новгород, а в 1495 г. был среди детей боярских, провожавших великую княжну Елену. Его сын Андрей описывал Нерехту. В 1546 г. он был назван стряпчим. В Дворовой тетради были записаны братья Андреевы Писемские. Сопоставление актовых материалов с родословной памятью показывает, что в 1550-х гг. жили и другие Писемские, отсутствующие в этом сводном списке дворовых детей боярских [105] . Видимо, уже братья А.И. Писемского были отстранены от дворовой службы. Кроме этой ветви существовали и другие Писемские, не учтенные в родословной памяти. В Дворовой тетради по Мурому был записан С.Ф. Киселев, наследник нескольких поколений видных служилых людей. Его однофамильцы были городовыми детьми боярскими. Возможно, они вели происхождение от И.Г. Киселева, боярина Дмитрия Шемяки.
105
Разрядная книга 1475–1605 гг. (далее – РК 1475-1605). М., 1977. Т. 1. Ч. 1. С. 25; Сб. РИО. Т. 35. С. 164; Боярские списки 1546–1547 гг. (далее БС 1546–1547) // Назаров В.Д. О структуре «государева двора» в середине XVI в. Приложения // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 55. А.И. Писемский, возможно,
Справедливо замечание А.А. Зимина (идущее, правда, вразрез с другими его высказываниями), подкрепленное наблюдениями Г. Алефа, о значении «личных качеств и энергии служилых людей, от их взаимоотношений с великим князем». Принцип выдвижения в значительной мере основывался на «семейном», а не «родовом» праве, позволяя отмежевываться от нежелательных родственников и скрепляя брачными узами союзы наиболее удачливых семей в окружении великого князя [106] .
Генеалогический состав приближенных Ивана III был далек от позднейших местнических стереотипов. Упрочили свое положение в боярской среде бывшие купцы Ховрины. В Боярскую думу вошли представители нескольких второстепенных фамилий, предки которых были неизвестны при московском дворе. Среди них были В.И. Китай Новосильцев, Г.А. Мамон и его родственник Д.И. Дмитриев (род Нетши). В ряду размножившихся потомков московских бояр невысокое положение занимали потомки Александра Елки (род Андрея Кобылы). Федор Колыч, основатель Колычевых, был известен только в качестве землевладельца. Ближайшие родственники этой фамилии – Хлуденевы, Стербеевы и Неплюевы – котировались не слишком высоко. Тем не менее И.А. Лобану Колычеву удалось достичь чина окольничего. Его старший брат Андрей был известен как воевода. Из Филимоновых, младших родственников Морозовых, происходил М.Я. Русалка, дворецкий великого князя. Новгородским дворецким был И.М. Волынский, предки которого были вытеснены из боярской среды в начале XV в. [107]
106
Зимин А.А. Формирование… С. 251, 305; Alef G. The origins… P. 198–202, 204–205, 211–212, 218–219.
107
Alef G. The origins… P. 194. Яков Новосилец был боярином Владимира Серпуховского. Его сын Иван служил Дмитрию Шемяке. Высокий статус Новосильцевых в первой половине XV в. вызывает сомнения. Зимин А.А. Формирование… С. 251–252; Он же. Колычевы и русское боярство XIV–XVI вв. // АЕ за 1963 г. М., 1964. С. 56–57; Веселовский С.Б. Исследования… С. 285–286; Кузьмин А.В. На пути в Москву. Т. 1. С. 132–133, 135.
Неверным является утверждение И.Б. Михайловой, что Иван III возвышал старшие ветви боярских фамилий. Из рода Ратши среди Пушкиных ветвь Товарковых была младшей, что не помешало ее представителям занимать высокие места в придворном окружении. Челяднины, потомки последнего сына А.И. Акинфовича Михаила Челядни, значительно обошли старших родственников Остеевых и Слизневых. Поздно началось выдвижение Бутурлиных, никто из которых в конце XV в. не имел боярского чина. Захарьины-Кошкины, наиболее успешная фамилия потомков Андрея Кобылы, происходили из последней ветви этого рода. Младшая ветвь Колычевых дала своих представителей в Боярскую думу, в то время как старшая служила в верейском уделе. Третью ветвь Бяконтовичей представляли Плещеевы. Среди Добрынских Симские были «меньше» Гусевых, что не помешало им обойти последних на лестнице чинов. Близкая картина наблюдается у Заболоцких, успехи которых были связаны с потомками шестого сына Ивана Александровича Василия. Личным выдвиженцем Ивана III был Г.А. Мамон, братья которого и их сыновья не претендовали на попадание в Боярскую думу. Рядовыми вотчинниками были старшие Кутузовы [108] .
108
Михайлова И.Б. Служилые люди… С. 376–377; Зимин А.А. Формирование. С. 162–167, 169–175, 183–189, 195–196, 218, 220, 224–229, 251, 255, 258; Чернов С.З. Волок Ламский… С. 219, 224–228. И.Б. Михайлова писала о возвышении старшей ветви Кутузовых, хотя утверждала, что потомки «малоприметного» Глеба, первого сына Ф.А. Кутуза, «как и их отец, не отличились на великокняжеской службе».
Точечный характер имели великокняжеские опалы против виднейших представителей аристократии, хотя об этой стороне жизни двора трудно судить из-за скудости источников. «Поимание» братьев И. и В.Б. Тучко Морозовых в 1485 г. не поколебало положение их близких родственников Г.В. Поплевы и Д.В. Шеина [109] . После опалы князя И.Ю. Патрикеева продолжилась блистательная служба его племянника князя Д.В. Щени, а позднее и М. Голицы и А. Кураки Булгаковых [110] . Воеводские назначения также долгое время не имели местнического характера. Среди воевод фигурировали фамилии, представители которых в будущем уже не претендовали на получение «стратилатских» назначений. Такими воеводами кроме прославленного Ф.В. Басенка были Б.М. Слепой Тютчев, И.Д. Руно, С. Карамышев, А.А. Рудный Картмазов [111] .
109
Зимин А.А. Формирование… С. 234, 239–241. Их брат С.Б. Брюхо, «боярин» великого князя, в 1486 г. ездил с посольством в Крым.
110
Зимин А.А. Указ. соч. С. 34–35.
111
Алексев Ю.Г. Список воевод Ивана III // Труды Истор. ф-та Санкт-Петербургского ун-та. СПб., 2011. С. 227, 230.
В казанском походе 1469 г. среди детей боярских (командиров отдельных отрядов) были отмечены Н.К. Бровцын, Г.М. Перхушков, А. Бурдук. Все они не принадлежали к числу выходцев из «честных» фамилий, позднее вошедших в придворное окружение. В свите великой княжны Елены в 1495 г. находился Ивашка «владычень Рязанского», который, похоже, также обладал невысоким социальным статусом. В состав двора вошел И. Спасителев – бывший «каплан белых чернцов Айгустинова закона арганный игрец». Кроме него широко были представлены греки – М. Ангелов, Ю. и Д.М. Траханиоты, Ф.Д. Ласкарь, Д. и М.И. Ларевы, которые были приравнены к дворовым детям боярским [112] .
112
Алексеев
Расширение функций Государева двора, выполнение его представителями различных административных поручений привело к появлению в нем лиц, связанных прежде с великокняжеским дворцовым хозяйством. В предшествующие десятилетия они котировались не слишком высоко. В административном аппарате использовались непригодные к военной службе лица. Дворецким был Г.В. Криворот Сорокоумов, которого «застрелили в челюсть» [113] .
Получая должности наместников, волостелей, а также отдельные пути (ловчий, конюший, сокольничий и т. д.) на правах кормления, периодически выступая в качестве послов и судей, члены княжеских дворов не превращались в профессиональных администраторов-управленцев. Все их успехи и чаяния были связаны с военной службой и придворной деятельностью. Ситуация начала меняться в конце XV в., когда хорошо известные с удельного времени должности приобрели новое значение и статус, что повысило престиж их обладателей.
113
Зимин А.А. Витязь… С. 167. По сообщениям родословцев, он «был дворетцкой на Москве по свою смерть без перемены».
Среди первых казначеев и печатников не было представителей служилых фамилий. Тексты княжеских завещаний показывают, что казначеями становились несвободные слуги-министериалы. В конце XIV в. печатником Дмитрия Донского был его духовник Митяй, позднее поставленный на митрополичью кафедру. У Михаила Верейского и Юрия Дмитровского функции печатника выполняли попы [114] .
В качестве контраста в конце XV в. дворецкие, казначеи и печатники фактически входили в состав Боярской думы. Все они регулярно присутствовали на заседаниях думы и время от времени выполняли типично «боярские» поручения. Казначей Д.В. Ховрин фигурировал в актах конца XV в. как судья великого князя и был «боярином введенным». В 1498 г. он присутствовал среди бояр на докладе у Дмитрия Внука. Дворецкий К.Г. Заболоцкий («боярин наш и дворецкий») в 1503 г. возглавлял «большое» посольство в Великое княжество Литовское. Среди «бояр» был записан в писцовой книге Водской пятины новгородский дворецкий И.М. Волынский. Должности дворецких, казначеев и печатников доставались личным выдвиженцам великого князя, отличавшимся высокой компетентностью в выполнении своих обязанностей [115] .
114
АСЭИ. Т. 2. № 90. С. 54, № 377. С. 375.
115
Зимин А.А. Формирование… С. 272; Он же. Россия на рубеже XV–XVI столетий. М., 1982. С. 246–248; Кобрин В.Б.
Власть и собственность… С. 173; Сб. РИО. Т. 35. С. 412–439; Новгородские писцовые книги, изданные Археографической комиссией (далее – НПК). Т. 3. СПб., 1868. Ст. 423.
Наиболее значительный характер имело проникновение в состав Государева двора дьяков. Именно они составляли аппарат Боярской думы, дворца и казны, заведовали делопроизводством, участвовали в дипломатической и придворной деятельности. Как и казначеи, дьяки начали свое восхождение по лестнице чинов с позиции несвободных министериалов. Иван Иванович Красный в своем завещании отпускал на свободу дьяков: «Хто будет тых дьяков, что будет от мене ведали прибытки некоторыи… не надобни моим детем ни моеи княгини, дал есмь им волю». Дьяки этого времени известны лишь по личным именам и, очевидно, имели низкий социальный статус. Недостаток источников не позволяет установить социальное происхождение дьяков конца XIV – первой половины XV в. По родословной памяти Стромиловых, их предок – А. Стромилов, дьяк Василия Дмитриевича Московского, был сыном бренбольского дьякона. Перемена в положении дьяков произошла в середине XV в. Из второстепенных лиц княжеского аппарата они превратились в советников великокняжеской власти, «из полусвободного министериала в ближайшего к князю технического помощника» [116] .
116
Зимин А.А. Дьяческий аппарат в России второй половины XV – первой трети XVI в. // ИЗ. 1981. Т. 87. С. 281–284; ДДГ. № 4. С. 17; Алексеев Ю.Г. У кормила… С. 14, 78; Веселовский С.Б. Владимир Гусев – составитель Судебника 1497 г. // ИЗ. М., 1939. Т. 5. С. 46.
Ф.В. Курицын, известный политический деятель конца XV в., был назван Иосифом Волоцким «дьяком из двора великого князя». Тот же Иосиф Волоцкий, обличая Федора Волоцкого, утверждал, что «не захотел служити ему ни один боярин, ни дияк», поставив дьяков в один ряд с удельными боярами. К этому времени дьяки оформились как отдельная должностная группа. Еще в 1441/42 г. Василий Темный «дьячество отня» у Кулударя Ирежского, заподозренного в связях с Дмитрием Шемякой. Несколько позднее подьячий В. Беда, доставивший известие о смерти мятежного галицкого князя, был награжден переводом в число дьяков «оттоле бысть дьяк» [117] .
117
Иосиф Волоцкий. Просветитель. М., 1993. С. 27; Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 215; ПСРЛ. Т. 23. С. 150–151; ПСРЛ. Т. 25. С. 273.
Для дьяческой службы требовались компетентность и высокий профессионализм. Опытные дьяки ценились на вес золота. Во второй половине XV в. они часто меняли места своей службы без видимых для себя последствий. Ф. Дубенский в начале 1440-х гг. был дьяком Дмитрия Красного, после смерти которого перешел на службу к его брату Дмитрию Шемяке. В 1445 г. Ф. Дубенский был послан к Улуг-Мухаммеду «со всем лихом на великого князя… чтобы великому князю не выити на великое княжение». Впрочем, на службе у Дмитрия Шемяки он также надолго не задержался. Уже в 1446 г. он подписывал жалованные грамоты Ивана Можайского. Исчезновение Можайского княжества заставило его перейти на службу к самому великому князю. Вплоть до 1470-х гг. он продолжал выполнять обязанности дьяка при великокняжеском дворе. Таким же «переметом» был дьяк И.В. Кулударь Ирежский. Он последовательно служил трем господам – Василию Темному, Ивану Можайскому и Михаилу Верейскому. Позднее дьяк А. Майко отметился на службе у Василия Темного, великой княгини Марии Ярославовны, Андрея Вологодского и самого Ивана III [118] .
118
Алексеев Ю.Г. У кормила… С. 159–160, 168–170; Пономарева И.Г. Великокняжеская канцелярия при Василии Темном (поименный список) // АЕ за 2006 г. М., 2011. С. 121, 125–126, 131–133; ПСРЛ. Т. 25. С. 263, 264; Савосичев А.Ю. Указ. соч. С. 228.