Князья Преисподней
Шрифт:
Эшер почуял яогуай примерно за пятнадцать минут до того, как те окружили его небольшой отряд. Дрожащего света двух фонарей едва хватало, чтобы считать повороты и различать редкие ориентиры, отмеченные на карте: вот эта вырубка (или углубление) в самом деле была заброшенной камерой, заполненной «порожняком», как говорили в Уэльсе, или же они еще не дошли до нужного места? И что значил внезапный подъем пола: то, что они свернули не в тот тоннель, или же что за двадцать лет, прошедшие со времени составления карты, пол успел вспучиться? В шахте было холодно, но Эшер вспотел от постоянной концентрации внимания; больше всего ему сейчас хотелось
И где сейчас солнце.
Идущий перед ним рядовой Сэки прошептал: «Нани-ка ниои дэсу ка?» — и через мгновение Эшер тоже ощутил гнилостный рыбный запах, смешанный с вонью немытого тела.
Сорок, как сказал Исидро.
Он сверился с картой.
— Сюда. Здесь есть ствол, выходящий в нижнюю галерею, а чуть дальше — еще один, ведущий наверх.
Если, конечно, они не перепутали тоннели.
Ствол действительно был — штрек обнаружился через несколько ярдов, не в том месте, где показывала карта; там же нашлась и лестница с подгнившими перекладинами, которые трещали и шуршали под весом людей, спускавшихся в черный провал глубиною в сорок футов. Потолок галереи нависал в каких-нибудь пяти футах от пола, местами вода доходила до лодыжек, из-за чего идти приходилось с опаской, то и дело оскальзываясь.
Затем, подобно порыву ветра, за которым следует шторм, до них донеся шорох когтей и крысиная вонь.
За освещенным пятном Эшер заметил движение и увидел реку блестящих глаз. Он торопливо расчехлил сопло и поджег запальник (осталось всего шесть спичек…), но когда он направил струю пламени на крыс, до первых их рядов оставалось не более двух ярдов. Крысы заверещали, выталкивая вперед горящих вожаков, затем все их скопище разбежалось, образовав полукруг. Мицуками и Нисихару прошлись огнем по движущимся флангам крысиной армии; после долгих часов в темноте вырывавшееся из огнеметов пламя ослепляло.
Господи, хоть бы это была единственная стая…
Так и оказалось. Уцелевшие крысы с писком унеслись прочь, обугленные тела образовали под ногами зловонный, местами шевелящийся ковер, на котором тут и там догорали остатки горючей смеси. Эшер двинулся вперед, наступая на мягкие тушки. Он надеялся, что дальше, в конце галереи, и в самом деле есть ведущий наверх ствол, и лестница там сохранилась настолько, что выдержит их вес. За спиной раздался плеск воды, встревоженной крохотными лапками, затем — царапанье когтей по камням.
— Там! — выдохнул Карлебах.
Когда тускнеющий свет фонаря выхватил из темноты уходящий вверх ствол, оттуда упала крыса. За ней последовали еще две.
Вот же дрянь.
— Я пойду первым, — Эшер встряхнул висящий за спиной ранец огнемета, проверяя вес. Слишком легкий. Сколько еще смеси у него осталось?
Он догадывался, что ждет их наверху.
Крысы выстроились вдоль самой верхней планки, окружили яму, из которой торчали концы скрипучей лестницы. Глаза угольками светились в темноте, образуя невысокую живую стену. Эшер выпустил в них струю пламени, поднялся еще на ярд (прицепленный к поясу фонарь неуклюже раскачивался на уровне бедра), затем ухватился поудобней и снова выстрелил, расчищая край ствола. Еще несколько перекладин, и вот уже его локти упираются в твердый пол. Он еще раз нажал на спусковой крючок, заливая желтым жидким огнем площадку в несколько ярдов. Выбрался наружу и крикнул вниз:
— Поднимайтесь! Живо!
Он опять прошелся струей огня по надвигающимся крысам, чтобы отогнать их прочь. Через несколько мгновений огнемет выплюнул последние сгустки пламени и с шипением затих; следующую волну грызунов смел Мицуками, а Эшер, бросив пустой баллон, протянул руку Карлебаху, помогая тому подняться по лестнице. Старик, задыхаясь, цеплялся согнутыми в запястьях руками за перекладины, снизу его подпирал и подталкивал рядовой Сэки.
— Через эту камеру проходит тоннель, — с трудом выдавил Эшер, наконец вытянув Карлебаха из ямы. — Нам нужна та его часть, которая уклоняется влево.
Догорающая смесь освещала лишь небольшой пятачок пространства, остальная камера терялась во мгле. Когда крысы отступили, Эшер направился к стене, которая, как он знал, должна быть где-то неподалеку — на карте камера выглядела небольшой. Вдоль ее стен высились груды «порожняка» и камня: долгое время эту часть шахты использовали для сброса отходов. Кучи мусора кишели крысами. Эшер и его товарищи двинулись вдоль стены, но обнаруженный ими проход отклонялся вправо, а когда фонарь Эшера погас и Нисихару зажег свой, его желтый свет отразился от блестящих глаз.
И глаза эти принадлежали не крысам.
Эшер выругался, продолжая идти вдоль стены туда, где, как он теперь знал, начинался левый проход; за его спиной Мицуками тихо отдал какие-то указания своим людям. Скорее всего, у каждого из них не более дюжины патронов, и этого количества вполне хватило бы, столкнись они с разбойниками…
От нужного прохода их отделяло не более двух ярдов, когда оттуда выскочило четверо яогуай.
Эшер впервые видел этих неуклюжих созданий при свете ярче лунного. В их манере двигаться было что-то звериное, но приближались они с пугающей быстротой, раззявив клыкастые пасти. Он почти в упор выстрелил из пистолета в первую тварь, и тут же один из солдат разрядил винтовку во второе чудовище. Один из яогуай сумел подняться на ноги, другой, которому выстрелом снесло полчерепа, упрямо полз в их сторону до тех пор, пока Мицуками не выпустил в него из огнемета остатки горючей смеси. Из правого прохода в другом конце камеры появилось еще несколько яогуай; твари скачками двинулись к ним сквозь темноту, сверкая глазами, и тогда ребе Карлебах выверенным движением поднял дробовик и разрядил один из стволов в ближайшего противника, подошедшего к нему на расстояние в десять футов.
Результат потряс всех. Тварь завопила, зашаталась, царапая себя огромными когтистыми лапами. Кровоточащие раны вспучились волдырями ожогов. Остальные яогуай отступили, и в то же мгновение старик, развернувшись, разрядил второй ствол в двух тварей, загородивших вход в левый тоннель. Яогуай с визгом упали на пол, раздирая дымящиеся раны. Мицуками отстегнул пустой огнемет и шагнул вперед, поднимая тускло блеснувший меч, и тогда самый высокий из яогуай (даже сгорбившись, он был ростом почти в шесть футов) бросился на Карлебаха и схватился за ствол дробовика, словно намереваясь вырвать оружие…
И замер, глядя на старого профессора.
Карлебах, лихорадочно перезаряжавший дробовик, остановился и тоже посмотрел на него.
В похожей на собачью морде не оставалось уже ничего человеческого, но когда Эшер поднял пистолет и в упор выстрелил в голову твари, краем сознания он отметил, что поредевшие волосы, кишащие вшами, хотя и были такими же темными, как у прочих, сохранили волнистость и в свете фонаря отливали темной медью.
Выстрел отбросил яогуай на пол. Эшер схватил Карлебаха за рукав пальто и втолкнул в левый проход. Нисихару выпустил струю огня, чтобы прикрыть их отступление, и Эшер бросился в проход, молясь, чтобы память не подвела его и дальнейшее расположение тоннелей соответствовало бы карте. Вот наклонный коридор, отмеченный на планах горнодобывающей компании. Потолок провисает под тяжестью давящей сверху горы, пол усыпан обломками подпорок… вот еще один уклон…