Коан Янг 2
Шрифт:
– Храм Знаний взломан, – довольно объявила Обри. – Можем заходить.
Букер помедлил.
– Что-то там не так.
Он вгляделся в дверной проем. Беззвучный сквозняк, дующий ему в лицо, был пропитан чем-то мертвым и безжизненным.
– За этой дверью Смерть, Обри. Я туда не пойду.
Девушка нахмурилась.
– Букер, это Храм не Смерти, а Знаний.
– Ты сама назвала город непростым. А сейчас рассуждаешь столь поверхностно.
Он говорил, не отрывая взгляд от тьмы, таящейся в узком проеме. Обри сочла его замечание справедливым и решила не торопиться. Подобрала кусачки,
– Почему ты считаешь, что за дверью Смерть? – спросила она.
Он не ответил. Не шевельнулся даже, продолжая таращиться в проем.
– Ты слышишь? Букер!
Обри взяла его за плечо, развернув в пол-оборота к себе, и в ужасе отскочила. Лицо Букера сделалось как у мертвеца: побледнело, очерствело, осунулось, под кожей проявились сине-красные вены, глаза обратились двумя размытыми стекляшками.
Чья-то массивная рука захлопнула дверь Храма. Обри оттолкнула полуживого Букера, лицом к лицу встретившись с незнакомцем. Им явился пожилой мужчина. Полноватый, с длинными седыми волосами и идеально ровной бородой. Одет в черный костюм, на ногах – блестящие туфли, во взгляде читалось отчаяние.
– Глупцы! – воскликнул он. – Кто дал вам право взламывать Храм Знаний? Негоже сюда было соваться! Хорошо, я подоспел!
Букер, пошатываясь, пришел в себя. Цвет кожи наладился, вены исчезли, зрачки сфокусировались на старике.
– Кто вы такой? – спросила Обри. – И как здесь оказались?
– Меня предупредили, – осмотревшись по сторонам, тихо изрек старик. – Благо, шепот призраков доносится быстро.
Обри недоверчиво скрестила руки на груди.
– Вы – тот самый Часовщик, в честь которого установили табличку на фасаде?
Старик обернулся к Храму и прочел предупреждение.
– Хм, нет, – покачал он головой. – Часовщик давным-давно пропал. Я не видел его очень давно. К сожалению, время в городе течет иначе, и предположить, сколько точно, я не в состоянии.
– Т-так к-кто вы? – с трудом вымолвил Букер.
Мужчина вытянул из кармана пиджака очки, протер их специальной салфеткой и аккуратно надел. Указательным пальцем постучал по оправе, чтобы они сели на нос как можно удобнее, и поправил голос.
– Я Профессор. Единственный в своем роде. Часовщик был моим давним другом. Когда призраки заговорили о ком-то, кто появился у Храма Знаний, я понадеялся, что это он. Неужели вы обо мне ничего не знаете?
Букер и Обри переглянулись, пожав плечами.
– Ах, точно, точно, – взялся он за переносицу, – вы наверняка ни черта не помните о себе… Чего уж обо мне говорить.
– А вы, значит, о себе все помните, – пробормотал Букер.
– Я и не забывал, друг мой.
Профессор подобрал с земли поломанный замок, измятый от лома, убрал в нижний карман пиджака, а в дверной проем сунул салфетку от очков. Удивительно, но дверь держалась закрытой.
– Вам нечего там делать, – предостерег он. – За этой дверью вы ничего хорошего не сыщите.
– Что за ней? – недоумевала Обри, встревоженно глянув на Букера.
Профессор положил руку ей на плечо и прошептал:
– Тьма. Эта тварь засела в Храме Знаний и уже давно не высовывается. Зайти к ней внутрь означает добровольно погибнуть. Тебя, – обратился он к Букеру, – Тьма готова была сожрать с потрохами.
– Зря я затеяла поход сюда, – пожалела Обри. – Прости, Букер. Еще чуть-чуть, и ты был бы мертв.
– Ты не виновата, – сказал парень. – Любой исход поучителен. А вам, Профессор, спасибо. Вы спасли мне жизнь.
– Здесь нет живых и мертвых, – ответил Профессор. – Точнее, умереть-то можно, но… Это несколько другое состояние. Не физическое. Скажу вам точно: есть Потерянные и Найденные. Вы оба, как мне видится, Потерянные. Заблудшие души, так скажем. Но город таит в себе опасности для каждого. Например, Тьма. Если лезть к ней на рожон, она обратит вас в призраков. Тьма всегда прекрасно с этой трансформацией справлялась. Призраков уже никто не спасет. Они лишены личности, их естество сливается с городом как единое целое. Призраки становятся… Шептунами. Как шелест листьев при дуновении ветра. Раз в день Шептуны делятся новостями с Найденными, а те, в свою очередь, вольны распоряжаться информацией, как им заблагорассудится. Собственно, я принадлежу касте Найденных. Хотя, иронично заметить, в городе я себя никогда не терял.
Увидев на лицах двоих оторопь и смятение, будто годовалым детям объяснили правила деления на корень, Профессор по-доброму улыбнулся.
– Предлагаю посидеть в теплом помещении и выпить чашечку какао. На улице нынче холодает. Как вам такой расклад?
Республиканская улица располагала чудесным кафе, куда Букер любил заглядывать в холодные деньки. За окном метет снег и вьюга, а Букер сидит на мягком диване и попивает горячий кофе, рассуждая о великом. Как-то раз он даже отметил здесь Рождество – хотелось разнообразия. Сидел с кружкой кофе и наблюдал, как за толстым стеклом кружат снежинки и горят огни. Да уж, не самое лучшее развлечение, но кто на что горазд. Веселья в городе кот наплакал. Кафе названия не имело, да и, пожалуй, в таковом не нуждалось: в целом городе лишь там варили горячий кофе. В пунктах выдачи, к слову, где выдавали пищу, предлагался только рассыпной кофе или зерновой.
Профессор угадал с выбором, приведя Букера и Обри на Республиканскую улицу. На перекрестке ребром стояло крохотное темно-бордовое заведение, выложенное из мелкого кирпича. Окна затемненные, на двери гирляндой сверкала вывеска «Открыто».
– Почему улица названа Республиканской? – полюбопытствовала Обри.
– История, – пожал Профессор плечами. – Каждый уголок любого места – это часть истории. Что-нибудь да приключилось. Но с этим городом не все так просто. Название уж точно пускает корни в прошлое. А какое прошлое – дремучая загадка.
– Кафе работает еще час, – хмуро сказал Букер. – Обсудим историю города попозже.
Внутри заведения царило немое сияние неоновых огней. Приглушенная, отдаленная игра света, уступающая место гнетущей тьме: лампы в кафе не горели. Лишь неоновые фонарики, служащие не столько светом, сколько частью незамысловатого интерьера. Они сели за один из столиков. Напротив каждого уже стояла чашечка горячего кофе, по центру – кубики сахара, круассаны с банановой начинкой, блинчики с джемом и малиновый пирог.