Кобра
Шрифт:
Должно быть, она высматривала его у окна, потому что сразу же открыла дверь и обняла его.
— От меня плохо пахнет, — предупредил он.
— Мне все равно. — Она крепче прижалась к нему. — Я так рада, что с тобой все в порядке!
— Алекса…
— Знаю, знаю. — Она выпустила его и взяла за руку. — Вот что значит любить великого сыщика! Я сделала бутерброды, иди поешь.
Ему не нравилось, когда Алекса называла его «великим сыщиком». Хорошо, что удалось уговорить ее не представлять его таким образом своим друзьям.
— Большое спасибо, — сказал он.
— Пожалуйста. А сюрприз
Дни недели для карманника отличаются друг от друга. Самое лучшее время — пятница и суббота, когда горожане выходят на улицы, — они расслабленны и беспечны. Как говаривал дядя Солли, «лохи беспечны, у них полные карманы денег».
По вторникам, средам и четвергам работа так себе. Крупных уловов почти не бывает, но как-то перебиться можно. Тем более что в последнее время многие клубы стали работать по ночам. На улицах появились молодые люди с большими деньгами. Можно даже уверять себя, что делаешь доброе дело. Отбираешь у них деньги, которые они могли потратить на кокаин.
«Тейроне, помни, что день седьмой предназначен для отдыха. По воскресеньям ловить нечего даже в торговых центрах. Разве что перед Рождеством, но это уже другая история».
И понедельники обычно — полный отстой.
Он сделал петлю через Гринмаркет-сквер, просто чтобы проверить, не стоит ли у какого-нибудь сувенирного магазина туристический автобус и не толпятся ли у витрин туристы из Европы, охающие и ахающие над безделушками с «африканским колоритом», которые на самом деле сделаны в Китае.
Автобуса не было.
Он купил пирог с мясом на углу Лонг-стрит и Уэйл-стрит. Прошел по Лонгмаркет-стрит, покосился на самодельную вывеску «Фредерик-стрит». Неужели у правительства не хватает ума и денег на то, чтобы изготовить нормальную вывеску? Они такие же, как АНК. [6] Совершенно ничего не делают. Задул прохладный северо-западный ветер. Ему предстоял долгий крутой подъем к своей комнатке в пристройке на Скотсе-Клоф, комнатке, которую он снимал у богатых мусульман за четыре пятьдесят в месяц. Вдоль одной стены стояли рабочий стол и раковина. Одну стену занимали встроенные шкафы. Рядом с узкой кроватью стояла тумбочка. Крошечный санузел был совмещенным. У входной двери висел аппарат внутренней связи, напоминание о том, что когда-то в пристройке ютилась прислуга. Старшая дочь хозяев, двадцатилетняя девица, время от времени звонила ему. Ругала из-за мусора или выговаривала, что он не закрыл как следует калитку. Низкорослая толстушка целыми днями сидела дома и скучала. Тейроне иногда даже жалел ее. Она так одинока!
6
АНК — Африканский национальный конгресс.
Дома он послушает музыку на айпаде, вытащенном в декабре из рюкзака одного немца. Половина музыки была в жанре дэт-метал, но остальная — вполне ничего себе.
Ему нужно подумать.
Глава 10
Доктору Баркхёйзену шел семьдесят второй год. Он носил очки с толстыми линзами, часто хмурил кустистые брови, а длинные седые волосы собирал в задорный «конский хвост», который обычно перетягивал голубой лентой. Его лукавое лицо напоминало Бенни одного из семи гномов из «Белоснежки». У него была приемная в кейптаунском районе Бостон. В шестьдесят пять лет доктор вышел было на пенсию и попробовал пожить в Витсанде, но долго не выдержал. Теперь по будням он снова принимал пациентов как врач общей практики.
И еще он был алкоголиком.
— Док, я держусь четыреста двадцать два дня, — первым делом сообщил Бенни.
— Выпить хочется?
— Да. Но не больше, чем обычно.
— Так почему ты не даешь мне спокойно посмотреть «Красоток в Кливленде»?
— Кто такие красотки в Кливленде?
— Бенни, это комедийный сериал. Такие сериалы нормальные, пожилые, прошедшие курс реабилитации алкоголики смотрят по вечерам с женами, чтобы избавиться от скуки и от тяги к бутылке.
— Извините, док, — вздохнул Бенни, хотя и понимал, что Баркхёйзен его просто дразнит.
— Как дети?
Он понимал, что должен терпеливо ответить на все вопросы. Торопить доктора бессмысленно. Его куратор повсюду искал признаки опасности и требовал подробностей.
— Если в целом… Фриц решил в следующем году поступать в киношколу. Поверил в себя после того, как снял несколько музыкальных клипов с Джеком Пэроу, лидером своей группы. Теперь он страстно хочет «снимать кино». А в киношколе, док, такая высокая плата за обучение… Придется заложить дом, которого у меня нет. Но, наверное, учиться в киношколе все же лучше, чем болтаться по улицам или записаться в полицию…
— А как Карла? Все еще встречается со своим регбистом?
— Да, док, боюсь, что да.
— Судя по твоему голосу, ее парень тебе по-прежнему не нравится.
Больше всего Грисселу не нравились татуировки Калле Этзебета — так звали парня дочери. Он считал, что татуировки делают только гангстеры. Но он заранее знал, что ответит Баркхёйзен: что у него предубеждение.
— Док, его исключили из команды за драку.
— Я читал об этом в газетах. Но признай, все-таки неплохо, что в двадцать лет парень уже играет за «Водаком»!
— По-моему, он агрессивен.
— Он что же, бьет Карлу?
— Пусть только попробует — засажу пожизненно!
— Имеешь в виду — он агрессивно ведет себя на поле?
— Да.
— Бенни, ему по-другому нельзя.
Гриссел только покачал головой.
— Ты зачем приехал? — спросил Баркхёйзен.
— Мои коллеги думают, что я снова запил.
— С чего они взяли?
— Вчера я ночевал на работе. К тому же не выспался. Поэтому сегодня выглядел паршиво.
— И все?
— На той неделе я две ночи ночевал на работе.
— У тебя так много работы?
— Нет, доктор.
— Ты расскажешь, что случилось, или из тебя все нужно вытягивать клещами?
Гриссел вздохнул.
— Дело в Алексе, — не терпящим возражения тоном продолжал доктор Баркхёйзен. В свое время он возражал против того, чтобы Гриссел жил с ней; он считал, что от двух алкоголиков, живущих вместе, только и жди беды. «А если один из них к тому же еще и артист, вот тебе рецепт для крупных неприятностей».