Кочевники времени(Роман в трех частях)
Шрифт:
— Прошу вас, не поймите превратно, — сказал я, — но мне показалось, что вы имеете некоторую нужду в приличном обеде и выпивке.
— Выпивке? — Он обратил на меня свои странные, мученические глаза, точно увидел во мне самого сатану. — Выпивке?
— Вы выглядите довольно-таки усталым, дружище. — Я едва смог вынести вид этого лица, так велико было страдание, написанное на нем. — Лучше бы вам пойти со мной.
Без всяких колебаний он позволил мне увести себя с пристани к отелю Ольмейера. Слуги-индийцы в холле отеля были отнюдь не в восторге, когда я притащил с собой такого откровенно опустившегося субъекта, но я провел его прямо наверх по лестнице к моему номеру и велел слуге немедленно приготовить ванну. Покуда это исполнялось, я усадил моего гостя в самое удобное из кресел и спросил, чего бы он хотел выпить.
Он передернул плечами.
— Безразлично. Может, ром?
Я налил ему изрядную порцию и протянул стакан. Он осушил его парой глотков и в знак благодарности кивнул. Теперь он мирно сидел в кресле, сложив руки на коленях и уставившись на стол.
Хотя говорил он только как бы в беспамятстве, рассеянно и медленно, произношение выдавало в нем образованного человека, джентльмена, и это еще больше раздразнило мое любопытство.
— Откуда вы? — спросил я. — Сингапур?
— Откуда? — Он бросил на меня странный взгляд и наморщил лоб. Затем пробормотал что-то, чего я не разобрал.
Вошел слуга и доложил мне, что приготовил ванну.
— Ванна готова, — сказал я. — Если хотите ее принять, я велю подобрать для вас один из моих костюмов. У нас с вами примерно один размер.
Он автоматически поднялся и пошел следом за боем в ванную комнату, однако почти тут же выскочил снова.
— Моя сумка, — сказал он.
Я поднял с пола матросский мешок и протянул ему. Он направился назад в ванную и закрыл за собой дверь.
Слуга с любопытством посмотрел на меня:
— Это кто-то… из родни, сахиб?
Я рассмеялся:
— Нет, Рам Дасс. Просто человек, которого я подобрал на пристани.
Рам Дасс расплылся в улыбке.
— А! Это христианская любовь к ближнему. — У него был очень довольный вид. Недавно обращенный в христианство (гордость одного из здешних миссионеров!), он теперь постоянно переводил непостижимые поступки англичан в добрые, смиренные евангельские понятия. — Стало быть, он нищий? Вы самаритянин?
— Ну, я не так самоотвержен, — заверил я его. — Подбери лучше для господина один из моих костюмов, чтобы он мог переодеться после ванной.
Рам Дасс восторженно кивнул:
— И рубашку, и штаны, и носки, и ботинки — все?
Я поневоле улыбнулся:
— Очень хорошо. Все.
Мой гость отмывался довольно долгое время; когда же он наконец вышел, то выглядел куда более привлекательным, чем прежде. Рам Дасс приготовил для него одежду, которая чрезвычайно хорошо подошла к нему и сидела лишь слегка свободно, поскольку питался я значительно лучше него. За его спиной Рам Дасс размахивал опасной бритвой, блестевшей ярче его широкой улыбки.
— Я побрил жантльмена, сахиб!
Теперь передо мной стоял привлекательный молодой человек не старше тридцати, хотя что-то в выражении его лица заставляло думать, что на самом деле лет ему значительно больше. У него были вьющиеся золотистые волосы, массивный подбородок, решительный рот. Он не выказывал ни одного из признаков слабости, какие я часто имел случай наблюдать у других людей подобного рода. Выражение боли исчезло из его глаз, сменившись отрешенным, почти сонным. Рам Дасс многозначительно шмыгнул носом и поднял за спиной этого человека длинную трубку, которая и подсказала мне разгадку тайны.
Так вот оно что! Мой гость был курильщиком опиума! Он впал в полную зависимость от наркотика, который некоторые люди называют проклятьем Востока и который так много сделал в развитии знаменитого восточного фатализма; наркотик, отнимающий у человека желание есть, работать, испытывать обыкновенные житейские радости, — наркотик, отнимающий в конце концов у человека саму жизнь.
Мне стоило определенного напряжения сил не дать ему почувствовать моего ужаса и сострадания. Вместо этого я сказал:
— Ну, старина, что бы вы сказали по поводу позднего обеда?
— Если вам угодно, — рассеянно отвечал он.
— Я просто подумал, что вы проголодались.
— Проголодался? Нет.
— Ну, во всяком случае, прикажем принести нам что-нибудь. Рам Дасс, не мог бы ты подать на стол? Чего-нибудь холодного. И передай господину Ольмейеру, что у меня гость, который останется на ночь. Пусть постелят вторую кровать и все прочее.
Рам Дасс вышел, а мой гость без приглашения подошел к буфету, чтобы выпить виски. Перед тем, как налить в стакан содовой, он помедлил, как будто ему пришлось вспоминать, как именно готовят выпивку.
— Куда же вы собирались, когда безбилетником садились на корабль? — осведомился я. — Ведь наверняка уж не на Роув Айленд?
Он повернулся, пригубил виски и неподвижно уставился в окно на гавань и расстилавшееся за ней море.
— Это — Роув Айленд?
— Да. В некотором смысле это край света.
— Что?
Он взглянул на меня недоверчиво, и в его глазах я опять увидел след прежней муки.
— В переносном смысле, хотел я сказать. На Роув Айленд почти нечем заняться. Сюда ниоткуда не приезжают, разве что из тех мест, откуда прибыли вы. А откуда вы, в конце концов?
Он неопределенно махнул рукой:
— Понимаю. Да. О, вероятно, из Японии.
— Япония? Вы находились на иностранной службе?
Он взглянул на меня так пристально, точно подозревал в моих словах какой-то скрытый смысл. Потом сказал:
— А перед тем в Индии. Да, перед тем я был в Индии. Я служил в армии.
Мне стало неловко.
— Что? Как же вы оказались на «Марии Карлссон» — на том корабле, что доставил вас сюда?
Он пожал плечами.
— Боюсь, что понятия не имею. С тех пор, как я покинул… те места, откуда я возвращаюсь, все происходит точно во сне. Только проклятый опиум помогает забыть. Опиумные сны приносят меньше страха.