Код Альфа
Шрифт:
Мужчины вышли, а Стася осталась сидеть, поглядывая вокруг и стараясь побороть естественный страх. Она ждала чего угодно.
Стены, гладкие, темные, зеркальные, казались ей экранами, через которые за ней наблюдают, возможно, уже сейчас считывают информацию, сканируя мозговые клетки. Железная стойка с массой жужжащих и мигающих огоньков по ответвлениям, напоминала робота, который ожидает команды «фас». Это железное чудище подъехало к ней и с жужжанием выставило «культю» спектроскопа, нацеливаясь в глаз. Она и испугаться не успела, прореагировать, как из окуляра выскочила резиновая трубка и, слизнув линзу, всосала ее. Только подумала зажмуриться, как вторая
Стася с ужасом уставилась на нее, понимая, что если это орудие пыток или устрашения, то не каждый найдет в себе силы противостоять. Только от вида заговоришь, причем расскажешь все что знаешь, а что не знаешь — с завидной и для отвязного фантазера скоростью сочинишь.
Но из «ежа» вышли вполне «мирные» прорезиненные трубки и прижались ко рту, фиксируя верхнюю и нижнюю челюсть. На этом лояльность закончилась: одни шипы беззастенчиво начали внедряться в кожу лица, ощупывая его снаружи и изнутри, другие вовсе видно решили пронзить мозг, третьи лезли в рот и тут же уходили обратно заполненные пробами слюны, крови, ткани.
Стася пыталась вырваться, освободиться, но смогла лишь двигать пальцами и мечтать. Боль была терпима и хоть злила, но не настолько, чтобы терять разум, однако бесправность, собственное бессилие перед тупой «железкой», вводили женщину в состояние исступления. Была бы свободна — разнесла бы здесь все.
Один из шипов наткнулся на чип под резцом и запищал. Тут же робот пришел в «боевую» готовность, развернув все свои ответвления и ощетинившись ими, как стая дикобразов. Запиликала сигнальная кнопка наверху и глазок выдал луч, что прошел по всему телу пленницы. Минутное пищание на переваривание информации и появилась трубка похожая на клещи и присоску одновременно. Она прижалась к подбородку ниже губы и пронзая кожу внедрилась в десну, одновременно с ней по левой стороне тела Стасю прошили иглы от плеча до стопы, прямо через форму.
Женщин взвилась и не сдержала крика от боли — из десны вытащили переговорник, вскрыв и кожу под губой. Ранка небольшая, но дело не в ней было — в омерзении, в диком отвращении к тому, что происходит.
Однако времени на эмоции у Стаси не было — в «шлеме» зажужжало и уши начало закладывать. В тот момент, когда робот оставил ее в покое и довольно пиликая отъехал, чтобы отдать добытое своим сородичам, за женщину принялся мозговой анализатор. Тихий скрип лент одного из аппаратов, что переваривал полученное от робота, слился с шумом в ушах. Тело начало вибрировать, голова кружиться и, Стася откидывая эмоции, сосредоточилась на одном единственном моменте, «ниочемном», но хорошо прикрывающим ее — решетчатом изгибе кресла под стопами и собственных ботинках. Она усиленно вспоминала, как обувала их, снова и снова гоняя эту картинку в голове. Она казалось, сейчас лопнет от напряжения. Вены вздулись на висках, лицо покраснело и протяжное «аааааа», что вырвалось само, не было услышано, воспринято.
Сколько длилась пытка, когда закончилась, Стася не узнал — из носа хлынула кровь и женщина потеряла сознание.
Экраны зарябили. Дежурный виновато и одновременно, потеряно, уставился на Шульгина.
— Все, — бросил обреченно.
Полковник зубами скрипнул: положение у четверки аховое. Тут хоть подгоняй аналитиков, хоть не подгоняй — все едино — не успели.
— Надо было ее вчера вытащить, — вздохнул второй дежурный.
— Как?! — взвился полковник. — Вы, мать вашу, нашли
В ушной переговорник некстати ударил зуммер — кто-то рвался поговорить и нарвался.
— Да! — не сдержал рыка Шульгин. В наушнике помолчали, видно обескураженные «ласковым» тоном, и выдали:
— Неприятности, Валерий Павлович? Надеюсь не с моей девочкой?
Вот только Казакова Шульгину не хватало!
— Нет, рабочие моменты, — отрезал.
— Ага?… Ну, тогда ты меня поймешь. У меня те же проблемы. Мои, видишь ли, без дела околачиваться не привыкли, дуреют. И смысла в их посиделках я не вижу, поэтому в известность тебя ставлю: вечером лаборанты уходят, я ребят с ними сопровождающими отправляю.
— Не ко времени…
— Работы на пару часов максимум.
— Нет, — отрезал Шульгин и отключил связь.
Казаков крякнул от недовольства и хмуро уставился на свое отражение в полировке стола: ой, не к добру Шульгин злобствует. Никак проблемы, и не иначе с альфа.
И ладонью хлопнул в сердцах: экспериментаторы! Все-то у вас на грани фола!
— Н-да-с, довольно крепкая конституция.
Услышала сквозь туман в голове. Приоткрыла глаза и увидела склоненную над тонким информационным листом голову, волосы слегка взъерошенные, наушник в ухе и легкую медицинскую форму салатного цвета.
Мужчина свободно сидел в кресле напротив нее и, изучал данные, покачивая ногой в… резиновом тапке.
Стася прислушалась к себе, проверяя жива ли, осталось ли что от нее, пошевелила пальцами и поняла, что уже почти свободна — ее отпустили, только чуть зафиксировали руки и ноги, но уже лентами. Приподняла голову, тряхнула волосами, избавляясь от остатка дурмана в голове, и с негасимой «любовью» уставилась на эскулапа.
— Привет! — бросил тот с улыбкой, заметив, что женщина пришла в себя. И подмигнул.
Стасю слегка перекосило: чем он доволен? Поиздевался и рад?
Взорвать бы этот мир к чертям!!
И зажмурилась, гоня наваждение. Глаз приоткрыла — нет, не галлюцинация — перед ней сидел Теофил!
У Стаси в груди холодно стало — ребятам бы из оуроборо его увидеть, ведь это важно, очень важно. Но как назло ее лишили связи со своими. Фактически подножку сделали, уложили. Смысловая нагрузка ее дальнейших действий была нулевой — ни грамма информации своим она дать уже не сможет. А значит ни ждать чего-то, не успокаивать себя, ставя во главу эмоций и действий интересы других, ей надобности нет. Теперь она окончательно одна, а задание… да кто ж его знает, выполнила или нет? Оно у нее теперь другое — свое личное, как счет — устроить местным «царькам» форс-мажор и запустить вирус непокорности, обзорного восприятия мира в сознание людей, зажечь в их душах маяк нормальной жизни, истинных ценностей. Стоит ли, сможет ли — не задавалась, состояние не то было. В нем она все могла: революцию устроить, пару миров в пепел превратить и взглядом «Локлей» придушить. Фрактал, блин!
Хоть бы его уже отправили домой, к Доминику, Монфору и святой Церкви!
— Удивительное сходство, уникальное, — протянул мужчина, потирая подбородок и задумчиво рассматривая женщину.
"Пошел ты", — скривилась. Он хмыкнул и опять заулыбался. Глаза добрые и бесхитростные — один в один рыцарь и герой-спаситель загулявших во временах и пространствах дам.
— Полное подобие внешности при разном наборе родительских клеток — редкость, но фактически полное соответствие набора генов и типа водных кластеров — нонсенс.