Код: «Ares-2»
Шрифт:
— Так, кто вообще затеял всю эту вакханалию с тренировками необученных людей за пределами безопасной зоны? Да и черт бы с ними, но материальный ущерб…
— Господин полковник, насколько я могу судить вы сами разрешили эту вакханалию, — на мониторе в этот момент возник электронный документ оформленный по всем правилам бюрократической машины. — Это ведь ваша подпись?
— Ах да, припоминаю что-то подобное, — недовольно буркнул глава корпуса наивно пытаясь вспомнить данный документ, который подписал скорее всего даже не читая… — Но все же людей нужно эвакуировать, пока там ещё есть кого.
— Не переживайте, господин полковник, помощь уже в пути, хоть и весьма не стандартная…
***
Черт меня дёрнул остаться в этом ледяном аду! Проклятый морализм и пропаганда лейтенанта про единое целое… Однако всеми фибрами своей скрипящей от негодования души я понимал,
Но стоит признать пошел не я один. Сначала за мной увязался Руди, и Лекс. В лёгкой броне им, что два километра, что пять — не принципиально. А в случае с Лексом, так ему тут просто нравилось. Главное, чтобы скучно не было. Ну а за ними подтянулся Рэй, Макс и даже бедолага Калан шумя своими соплами попробовал пойти за нами, но метров через пятьдесят махнул на нас рукой осознавая, что такой темп в тяжёлой броне он просто не вытянет и станет скорее обузой. Видя всю эту ситуацию, словно по команде, за нами ломанулась большая часть товарищей. Нет, конечно, были и те, кто даже находясь в нормальном физическом состоянии проявили малодушие и в первых рядах завалились в транспортники. Ну что ж, им этого никто не запрещал.
Где-то через полтора километра пути о своем решении помочь начал жалеть каждый. За это время и без того не слишком хорошая погода изменилась в худшую сторону. Мало тог, что снег стал валить стеной, снижая видимость практически до нуля, так ещё и проклятый ветер изменил направление и стал дуть всем в лицо, да так, что к моим сорока килограммам брони по ощущениям добавилось ещё столько же. Однако люди каким-то чудом шли вперед не взирая на усталость голод и уже явную безрассудность этого поступка. По-хорошему бы плюнуть на все развернуться и отправиться с попутным ветром за барьер, но такого желания никто не изъявлял. Все просто молча смотрели друг на друга, но шли вперед. Вероятно, это испытание было для каждого чем-то вроде соревнования, проигрывать которое никто не хотел.
В итоге мы ввязались в игру с кучей осложняющих факторов: отсутствие карты, координат места назначения, ориентиров и поддержки сервоприводов, а ещё голод, усталость, плохая погода и возможность провести здесь ещё сутки на само обеспечении. Хотя последнее скорее плюс, ведь более мотивирующего повода для приложения максимальных усилий найти было бы сложно. И что-то мне подсказывало, что если мы не успеем, то как инициатора винить во всем будут именно меня.
Когда тепловизор вдалеке засек человеческие контуры, то меня практически не слушались ноги, руки, а лёгкие горели так, что их хотелось выплюнуть, бросить в снег на полчасика и лишь после этого снова засунуть внутрь. К этому моменту я уже был не уверен, что хотя бы половина из нас достигла цели. Я видел лишь живую теплую линию тянущуюся от меня в сторону Зилота.
Товарищи которых мы искали не сидели на месте, они активно перемещались в каких-то развалинах иногда испуская белые огненные струи в разные стороны. Разглядеть в тепловизор, что конкретно там происходит не было возможности, а сателлиты-разведчики, которые априори являлись частью снаряжения техников отсутствовали в принципе. Нас изначально решили лишить эффективной разведки, чтобы максимально усложнить процесс объединения в одну группу и координирование перемещений.
Нас встретили очень тепло, бы даже сказал слишком. Залп из «Вулкана» и пары термобарических гранат чисто случайно прошел мимо нас зацепив лишь меня. После чего заряд моего щита просел с семидесяти процентов на два. Благо я мгновенно среагировал и пальнул в ответ над головами товарищей, пока мне не прилетела вторая волна. Думаю именно это и спасло тех немногих, кто шел со мной рядом, ведь опомнившиеся товарищи взвалили на плечо оружие и радостно побежали к нам. Но когда расстояние было около нескольких метров и я наконец начал слышать хоть что-то, кроме завывающего ветра все начали замертво падать схватившись за голову…
— Опять! — заголосил один из бойцов, катаясь в конвульсиях по земле. — С каждым разом всё сильнее! Убейте этих тварей!
Я даже не успел опомниться, как почувствовал чье-то мягкое, парализующее прикосновение. Оно медленно разливалось по телу приятно обволакивая все до чего могло дотянуться. Вначале это были кончики пальцев, потом руки, плечи, ноги, торс и шея, вскоре появилось ощущение, что меня словно поглаживают пытаясь заставить расслабиться и довериться. И чем дольше я ощущал это в себе, тем сложнее было сопротивляться этому приятному дурманящему ощущению. Оно все глубже проникало внутрь наполняя умиротворением, подчиняя и завораживая, а потом я ощутил удар… мощный, беспощадный. Но он прошел не снаружи, а будто рвался у меня изнутри калеча органы и ломая все кости разом, пока не добрался до головы. И тут в моем сознании одна за другой начали мелькать картины моей жизни. Словно перемотка в обратном направлении они калейдоскопом проносились у меня перед глазами сопровождая навязчивые воспоминания жуткой головной болью. И лишь когда перед глазами всплыло мое отражение в зеркале мне стало немного легче. Боль отступила на мгновение даруя необычайную лёгкость мыслей, а скорость кадров из прошлого значительно замедлилась раз за разом возвращаясь к тому или иному моменту. Было похоже, что в моих воспоминаниях что-то искали, что-то конкретное и судя по тому как в голове начали мелькать лишь десятки кадров моего отражения я точно понял, что искомое было найдено.
А потом… потом я ощутил лютую ненависть к себе самому. Для нее не было определения или повода, я просто чувствовал это словно мне ее навязывали, как и мои воспоминания. В голову снова залезли чьи-то острые щупальца, но в этот раз они были куда менее лояльны к моим ощущения, а перед глазами с невыносимой болью начала снова перематываться мои воспоминания. Они уходили все глубже и глубже в прошлое, пока перед глазами я не увидел свое лицо в отражении капсулы. Это был тот самый день, когда очнулся в лаборатории, но видимо этого было мало и мою голову продолжали ломиться словно пытаясь на живую сломать черепную коробку и разбить барьер моего забвения. После очередной попытки я от нестерпимой боли закрыл глаза и рухнул на землю схватившись за голову. Терпеть этот ад уже не оставалось никаких сил…
— Хватит! — заорал я в безумии во всю глотку. — Умоляю! Я не вынесу больше!
В ответ на мои жалобы мне прилетел лишь очередной удар, но такой силы, что из глаз брызнули густые горячие слезы, а первые кадры моей жизни зациклились и повторялись снова и снова, снова и снова…
— Я ничего не помню. — прохрипел я еле слышно дрожащим голосом. — Я больше ничего не помню… совсем…
Боль не на долго отпустила меня как и в прошлый раз. Я сжал кулаки и приготовился к очередной пытке, но ее не последовало. Вместо этого внутри вспыхнуло ощущение жгучей обиды. Мне хотелось просто кричать навзрыд и биться в истерике как маленькой девочке, которая не могла найти оправдания такому предательству. Предательство… именно это слово крутилось у меня в голове на фоне необычайно ярких эмоций. Они были настолько живые и неестественные мне, что коробили все мое естество заставляя ковыряться внутри себя в поиске их источника. А тем временем обида постепенно отпускала и плавно переходила в спокойствие, в тихое, безмятежное спокойствие.
Я облегчённо вздохнул, по лицу поползла натянутая улыбка и я медленно поднял веки. Оторвав голову от земли в глаза резко бросилась картина из множества сияющих светло-желтых, практически белых контуров. Маленькие и большие они стояли неподвижно вокруг одного более светлого пятна. Тепловизор определял его как более горячее и наряду с прочими оно отдалено напоминало человека. Я смотрел на него не отрываясь и понимал, что оно делает тоже самое.
Я чувствовал его взгляд на себе, он был тяжёлый как бетонная плита, давил и просачивался внутрь словно отравленный воздух, но вопреки логики боли или неприязни я не чувствовал. Я сделал шаг в его сторону, потом ещё и еще один и тут существо согнулось пополам и рухнуло на землю издав такой крик, что ни ветер, ни расстояние не могли заглушить его. Я снова закрыл глаза и схватился за голову пытаясь закрыть уши, чтобы не слышать рев пронизанный болью. Лишь спустя несколько минут я понял почему мне было так неприятно и больно — кричал я сам, но только эмоции были не мои. Это был крик того существа соединённый с моим, я с остервенением исторгал его из себя самого так что смог прочувствовать каждой клеточкой своей души и тела.
Когда сорванные от истерики связки наконец сдались в беспомощном хрипе я открыл глаза. Вокруг словно все вымерли, непонятно откуда взявшиеся транспортники одиноко стояли присыпанные тонким слоем снега, а бесконечно воющий ветер иногда приносил отзвуки взрывов. Куча лежащих на земле товарищей в изодранной броне с нечеловечески изломанными конечностями неподвижно лежали молчаливо вглядываясь в непрекращающуюся рябь темного неба. Внутри нарастало беспокойство, угнетенное от испытанного сознание постепенно начало угасать, а в голове крутилось всего одно слово: «прости, прости, прости»…