Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего?
Шрифт:
Серьезным фактором разногласий оказалась программа «Восточного партнерства», предложенная странам восточнее ЕС и НАТО – Азербайджан, Армении, Белоруссия, Грузия, Молдавия и Украина – по традиционной для Евросоюза схеме – содействие развитию при условии осуществления реформ с акцентом на демократизацию, укрепление законности и соблюдение прав человека. Инициаторами программы выступали Польша и Швеция, увидевшие в этом шанс взять геополитический реванш у России. Учредительный саммит «Восточного партнерства» прошел 7 мая 2009 года в Праге. Россия отказалась участвовать в этой программе, не без оснований видя в ней механизм по отрыву новых независимых государств от СНГ. По итогам второго саммита (Варшава, сентябрь 2011 года), куда не была приглашена Белоруссия, высказывалось мнение, что Брюссель потерял интерес к этому проекту: в условиях кризиса у стран Евросоюза оставалось
Новую жизнь эта идея получила в ноябре 2013 года на саммите в Вильнюсе, где Грузия и Молдова парафировали Соглашение об ассоциации с ЕС. Здесь же предусматривалось подписать Соглашение об ассоциации и Соглашение об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли с Украиной, однако за неделю до саммита правительство Виктора Януковича приостановило процесс подготовки к подписанию, что стало отправной точкой волнений на Украине, приведших к государственному перевороту, выходу Крыма из состава Украины и вхождению в РФ, жесткой российско-украинской конфронтации, как апофеоз – гражданской войне на Украине. Также отказался подписать соглашение об ассоциации с ЕС Азербайджан. А Белоруссия и Армения, напротив, устремились к укреплению связей с Россией в рамках Таможенного союза.
Для Европейского союза Российская Федерация является крупным торговым партнером – третьим после Китая и Соединенных Штатов. Особенно выделяется группа из трех стран – Нидерланды (товарооборот в 76 млрд долл. в 2013 году), Германия (74 млрд) и Италия (54 млрд), уступающие во внешнеторговых отношениях с Россией только Китаю, заметно меньше торговля с Польшей, Великобританией, Францией, Финляндией (19–28 млрд).
Европейские страны являлись и основными инвесторами. Но следует учитывать, что при «прописке» иностранных инвестиций в Швейцарии, Люксембурге или на Кипре речь часто идет о возврате в Россию под видом «иностранного инвестирования» ее же активов, законно или незаконно вывезенных из страны (по оценкам, до 1/3 таких «репатриируемых» инвестиций). При этом только 20 % европейских инвестиций в Россию являлись прямыми, 1 % – портфельными, а около 80 % – «прочими», в основном состоящими из возвратных кредитов и, во многом, спекулятивными. Значительная часть инвестиций осуществляется в России не через новое производство и строительство, а через поглощения и слияния уже существующих предприятий.
Поворот к более жесткой линии в отношении России был заметен в ЕС – особенно, в его локомотиве – Германии – с момента возвращения Путина в Кремль в 2012 году. В германских СМИ была проведена кампания по дискредитации «апологетов» России в политическом классе и экспертном сообществе. Берлин превратился из сторонника сближения с Россией в открытого противника Москвы по всем линиям. Украина довела процесс охлаждения до логической точки.
Повестка дня отношений с Россией, как ее описывает The Economist, не самая многообещающая. Во-первых, в ответ на «российскую угрозу» страны ЕС намерены увеличить военные расходы. Во-вторых, продолжится линия на ослабление энергетической и иной зависимости от России. В-третьих, «санкции против России будут сохранены, а, возможно, и усилены, хотя они наносят урон не только России, но и неустойчивой западноевропейской экономике» [170] .
170
The Economist. The World in 2015. P. 37.
И дело не только в Украине. Углубляется культурно-цивилизационный разрыв. «Конфликт происходит на почве либеральных ценностей, а если посмотреть внимательно, то раскол происходит из-за разных мировоззрений, – считает Александр Рар. – Запад давно живет в постхристианском мире, в то время как Россия пытается развиваться в духе неохристианства после коммунистического преследования религии в течение почти всего ХХ века.
Для России это хорошо, для Запада – немыслимо. На Западе не поверили своим глазам, когда сотни тысяч россиян пришли в храмы поклониться афонской святыне – «поясу Богородицы», о котором на Западе давно позабыли. Аргументы христианских кругов в России, что панк-группа осквернила своим позорным выступлением священное место церковного амвона, где во время литургии причащаются верующие для прощения грехов, на Западе только послужили обвинению России в мракобесии и возвращении в Средневековье.
Запад продолжает считать себя в полном праве экспортировать свою идею либеральной революции по всему миру. На Западе тоже свято верят в то, что демократия и права человека – универсальные ценности всего человечества и что свободу надо внедрять, если потребуется, силой. Открыто этого на Западе никто не скажет, но западные интеллектуалы считают «авторитарный режим Путина» нелегитимным. Они надеются на то, что в России к власти придет более «просвещенное» поколение и тогда сотрудничество возобновится по западному сценарию. На упреки российской элиты, что Запад подрывает принципы государственного суверенитета и таким образом нарушает международное право, следует такой ответ: мировой порядок изменился, когда где-то нарушаются права человека, у либерального Запада появляется моральное право вмешиваться во внутренние дела других государств, защищая слабых от произвола диктаторов» [171] .
171
Александр Рар. Европа – Россия: на чем ставим крест//Российская газета. 11 сентября 2012.
Впрочем, наблюдавшееся на начальном этапе украинского кризиса внутриевропейское единство на антироссийской почве начинает ослабевать. Налицо группа государств, не готовая к вечному продлению санкций – Греция, Кипр, Венгрия, Чехия, Словакия, Австрия, Италия. Диалог с Москвой возобновляется по многим направлениям, Берлин и Париж предприняли серьезные усилия по мирному урегулированию на востоке Украины в рамках процесса Минск-2. В европейских столицах проходит эйфория от результатов украинской революции, и Киев лишается индульгенции на совершение любых военных преступлений.
Современная Европа ощущает себя в кризисе, причем не только в экономическом, но и психологическом. Доминик Моизи описал эти ощущения в категориях страха. «Это страх того, что Европа, перестав быть центром творчества и потеряв влияние в мире, обречена стать неким подобием музея, этакой большой Венецией, оазисом «хорошей жизни» и культуры, который люди других, более динамичных континентов хотят посетить и где хочется пожить после выхода на пенсию. Даже если Европу, как и весь остальной мир, обойдет стороной вторая Великая депрессия, плавный, но устойчивый спад в будущем представляется вполне правдоподобным» [172] .
172
Доминик Моизи. Геополитика эмоций. Как культуры страха, унижения и надежды трансформируют мир/М., 2010. С. 132–139.
При этом все серьезные аналитики сходятся в том, что Европа переживает период исключительной неопределенности. «Никто не знает, переживет ли еврозона, возглавляемая Германией и Францией, расстройство рынков или распадется, как в свое время Континентальная система, Mitteleuropa, и «Крепость Европа», – считает Симмс. – Найдет ли Европа общую позицию в связи с вызовами и возможностями «арабской весны», российских амбиций на востоке и роста китайской мощи, или фрагментируется на свои составные части. Будут ли европейцы по-прежнему рассматривать ЕС как современную Священную Римскую империю, которая позволяет сосуществовать проще, чем когда-либо раньше, но не способна на эффективные коллективные действия; или придут к заключению, что их проблемы могут быть решены созданием нового конституционного порядка в русле, проложенном англоамериканцами в XVIII веке: мощный союз, основанный на общем долге, сильных центральных институтах, ответственными перед прямо избранным парламентом и общей обороне против общих врагов?» [173] Будущее покажет.
173
Brendan Simms. Europe. The Struggle for Supremacy, 1453 to the Present. L., 2013. P. 532.
Глава 3. Размах американского реагирования
Соединенные Штаты Америки – отдельная ветвь западной цивилизации, обладающая немалыми особенностями. США – незаменимая держава в том смысле, что ни одна серьезная мировая проблема без нее не решается, при этом сама она продуцирует значительную долю этих проблем. Потому что США – единственная сейчас сверхдержава, имеющая глобальные интересы и способная применять и проецировать силу в любой точке планеты.