Код Givenchy
Шрифт:
— У меня такое ощущение, что на нас мчится поезд. То есть на меня. И я не могу от него убежать. Да и кто смог бы?
— Нет, ты можешь, — возразил Страйкер и пальцем приподнял мой подбородок. Взгляд у него был таким ласковым и нежным, что я хотела бы потеряться в его глазах. — Если у кого-то есть силы сражаться, то это у тебя. Впрочем, и у меня тоже. Мы победим. Мы покажем этому мерзавцу, что он выбрал совсем не тех людей для своих грязных игр.
Я слабо улыбнулась, но говорить была не в состоянии. Тогда я просто кивнула и постаралась выглядеть уверенно. Иными словами, попыталась стать женщиной, которую видел во мне Страйкер.
— Возможно, это
На сей раз я даже не пыталась улыбаться. Я была слишком занята, снова и снова прокручивая в голове то, что он сказал. Поезд — так я назвала угрозу. И сначала у меня в мозгу ничего не щелкнуло, пока Страйкер не повторил мои слова. Это поезд. Точнее, железнодорожная станция.
Мой пульс резко ускорился, кровь закипела в жилах. Я была права. Я знала, что права.
Черт побери, я должна быть права.
— Пойдем, — сказала я, взяв Страйкера за руку. — Нам нужно торопиться.
ГЛАВА 35
Поезда. Вот ответ. Так должно быть. Мы смотрели на него, но умудрялись ничего не замечать.
Сопровождаемая любопытным взглядом Страйкера, я вскочила с постели и уселась возле компьютера. Мы все еще находились в сети, поэтому я почти сразу нашла то, что искала. Мне нужно было лишь набрать в Google ЦТЖД, и я тут же получила подтверждение своей догадке.
— Центральная Тихоокеанская железная дорога, — прочел из-за моего плеча Страйкер. — Ну и что?
— Железная дорога, — повторила я. — Центральная. Гранд-сентрал [22] . — Я с надеждой посмотрела на него, но он ничего не понимал. — Ну же, Страйкер. Подсказка указывает на Гранд-сентрал. А пятнадцать — это номер шкафчика в камере хранения.
— Сомневаюсь, — проговорил Страйкер задумчиво, совершенно испортив мое торжество. — Они наверняка закрыли камеры хранения после одиннадцатого сентября.
22
Центральный железнодорожный вокзал в Нью-Йорке на 42-й улице. Одно из главных украшений фасада — часы на крыше, окруженные фигурами Меркурия, Геракла и Минервы.
— Но я их там видела. Я совершенно уверена. И даже если там нет автоматических камер хранения, то должно быть место, где принимают багаж, как на железнодорожных станциях в Европе.
— А может быть, речь идет о номере поезда или платформы или о множестве других вещей.
Пришлось признать, что он прав. Честно говоря, теперь, когда я вслух изложила свою новую теорию, она уже не казалась мне убедительной. Но другой у меня не было, и я не собиралась так легко от нее отказываться. В любом случае я решила поехать на Гранд-сентрал.
Мы моментально оделись. Я подхватила сумочку, а Страйкер — компьютер, на всякий случай, и мы выскочили в коридор. Как только мы оказались возле лифта, его двери распахнулись. Я автоматически проверила каждое лицо, чтобы не пропустить Линкса.
В следующий раз двери лифта открылись на первом этаже. Страйкер схватил меня за локоть, оттянул в сторону и позволил всем остальным выйти из лифта. Затем он вышел сам и огляделся, закрывая меня своим телом. Я вдруг поняла, как чувствуют себя знаменитости и крупные политики. Их всегда кто-то преследует, а вокруг теснятся телохранители. В моей жизни был короткий период, когда я воображала, будто я Бритни Спирс. Я не пою, так что эта возможность полностью исключается (впрочем, кое-кто может возразить, что Бритни тоже не умеет петь). Но в данный момент я была рада, что у меня нет таланта. Если так живут знаменитости, то мне это не по нраву.
Лифты «Плазы» выходят в главный вестибюль, образуя линию, перпендикулярную конторке портье. Мы вышли из лифта, и я повернула налево.
Он был здесь! Прямо перед нами. Стоял у конторки и говорил с портье. Я не видела его лица, но узнала голос. Голос, который угрожал мне возле дома Тодда. Голос, который в этот момент спрашивал, в каком номере я остановилась.
— Мелани Линн Прескотт, — говорил он. — Она меня ждет.
— Сожалею, сэр. Я проверил. Она у нас не останавливалась.
— А как насчет Мэтью Страйкера? Страйкер обхватил меня за плечо и оттащил
меня в сторону, убирая из поля зрения Линкса. Мы спрятались за витриной ювелирного магазинчика, на которой мерцали бриллианты, словно маяки в мире богатых и знаменитых.
Сразу после этого Линкс слегка переместился, и я вновь его увидела. Он выглядел ужасно разозленным.
Очевидно, Страйкер понял, что я его вижу, поскольку наклонился вперед, закрывая меня собой.
— Мы молодожены, — прошептал он. — Мы не можем оторваться друг от друга. Поцелуй меня.
Я не колебалась. Конечно, это была не лучшая маскировка, но в тот момент нам некуда было деваться. Возможно, я верила, что Страйкер меня защитит. Или полагала, что если уж мне суждено умереть, то лучше умереть счастливой. Не знаю, я не пыталась анализировать. Я лишь наклонилась вперед, и мы поцеловались.
Мне хотелось бы сказать, что тепло его губ наполнило меня радостью и я забыла обо всех своих проблемах. Забыла, что на мне уже стоит метка смерти. Забыла, что я живу в воплощенном кошмаре.
Но ничего подобного.
Возможно, наверху, в душе, он и сумел отвлечь меня от мрачной реальности, на несколько волшебных мгновений заставив забыть обо всем, но здесь, когда опасность была совсем рядом, я едва ли заметила, что наши губы соприкоснулись. Не сомневаюсь, что у нас получился чудесный поцелуй, но я его не оценила. Мне пришлось призвать всю свою волю, чтобы не вырваться из сильных рук Страйкера и не побежать в противоположном направлении, чтобы оказаться как можно дальше от Линкса.
Разумеется, я этого не сделала, но не могу сказать, сколько длился наш поцелуй. Казалось, целую вечность. Пока наш поцелуй продолжался, я почти не замечала контакта между нами, но как только он закончился, с ужасом ощутила, что наши губы больше не соприкасаются. Страйкер был моим спасением, и, хотя он все еще находился совсем рядом, я вдруг почувствовала себя беззащитной.
— Пойдем, — сказал он.
Я кивнула и пошла за ним по широкому коридору направо, оставив слева сверкающие витрины роскошных магазинов «Плазы». Мы свернули за угол, и Страйкер замер на месте. Через полсекунды я поняла, в чем дело. Линкс стоял в фойе, держа в руке незажженную сигарету. У него было хмурое лицо. Он не видел нас, но я успела заглянуть в его глаза. Мое первое впечатление оказалось верным. То были опасные глаза. Опасные и возбужденные. Он вышел на охоту. Линкс не просто играл в игру, он наслаждался процессом. Ему нравилось участвовать в этом извращенном представлении, которое давало ему ощущение власти. Почему бы и нет? Ведь именно он охотник. Не ему на лбу нарисовали большую красную мишень.