Код Нибелунгов. Власть богатства и механизмы власти
Шрифт:
Прошло уже девять дней после их приезда. Брюнгильда тосковала. Ее сердце опустело.
В двери постучали, вошел святой отец, Мастер Конрад.
Вошел осторожно, с явной неохотой. И не оттого, что была Брюнгильда язычницей, а оттого, что не ведал, как вести себя с ней. Сразу же окрестить в веру Христову? Или отложить крещение до свадьбы? Так было бы и символичней, и лучше.
И вообще, он боялся заходить к ней. У Мастера Конрада были куда более смелые коллеги, миссионеры и мученики, умевшие говорить с народами севера.
А потому он был поражен.
Языческая королева, хорошо причесанная и миловидная, пала перед ним на
Она что-то выкрикивала на своем родном языке. Вероятно, просила как можно быстрее окрестить ее. Мастер Конрад перекрестил ее и проговорил нежно:
— Встаньте, благородная госпожа.
А Брюнгильда считала его скальдом. Скальдов нельзя ни прерывать, ни выказывать им непослушание.
— Садитесь же, садитесь, — молил тем временем священник.
И она поняла: при этом дворе нет скальдов.
В тот день дверь в ее покои открылась еще раз.
— Зегедур, — воскликнула она. И вопросы посыпались из уст Брюнгильды: — Почему я здесь? Почему? И где был ты все это время? Почему ты не скажешь мне, что происходит?
— Как, тебе не нравится здесь? Ты же в кругу моей семьи!
— Твоей семьи? И кто тогда госпожа Утте, от — мать тебе?
Зигфрид замер на мгновение.
— В какой-то степени.
— А Кримхильда? Она — сестра тебе?
— Кримхильда — сестра Гунтера.
С лица Зигфрида пропала улыбка.
— Брюнгильда, ты с самого начала все поняла неправильно. К вам я сватать тебя не для себя приезжал. Здесь ты — невеста Гунтера. А я женюсь на Кримхильде. В одно время с вами. Будет двойная свадьба.
Прошло немало времени, пока она поняла. Вернее, услышала, что он сказал. Слова вливались в ее душу, словно расплавленная смола, и выжигали все, что еще было живо.
Он видел, как каменела она в боли, и ему самому стало не по себе. Ведь она нравилась ему. В ней был огонь. Но это была игра, это было приключение.
— Afsakadu, — произнес он, — мне жаль, — а потом ушел.
Дверь захлопнулась за ним. Брюнгильда вздрогнула.
Она была одна на чужбине, среди народа, который не знала, запертая среди женщин, на языке которых не говорила. «Предали», — пронеслось в ее голове единственное слово. Предали.
Драконы и драконоборцы
К наиболее выдающимся хранителям сокровищ причисляют драконов. Правда, в сознании человека эти крылатые, покрытые чешуей и изрыгающие огонь монстры выполняют самые разные «рабочие» функции. «Драконьи» сюжеты были популярны всегда: и в глубокой древности, и в современной Европе. Они встречаются в мифах и легендах, в песнях и на картинах. Драконы являются перво- монстрами всех цивилизаций, ну а драконоборцы — светлыми спасителями человечества. Примеры подобных представлений можно разыскать и в иудаизме, и в христианстве, в исламе и язычестве, в сказаниях Египта, Дальнего Востока, Греции, Рима, Европы и Скандинавии.
Самый древний миф о драконе родился на Востоке: шумерский бог Мардук борется с морским чудищем Тиамат, перводраконом и по совместительству владыкой хаоса. Только когда умрет Тиамат, мир может быть создан и воцарится человеческий миропорядок.
Древние вавилоняне, хетты и парсы — все знали подобные мифы о сотворении мира и первомонстрах, которым процесс Сотворения мира был отчего-то совершенно не по нюху.
В египетской цивилизации существовал миф о том, как бог Ра победил дракона Апофиса. Аналогичные подвиги приписывались и греко-римским богам: Геракл борется с гидрой, Аполлон — с пифией, Кронос — с монстром Офионеем, Великий город Фивы был основан только потому, что герой Камос победил здесь дракона, принадлежавшего богу войны Аресу.
В иудейско-христианских сказаниях драконы наделены почти безграничным владычеством. Наиболее известна история Даниила и вавилонян (Дан. 14:23). Грешные жители Вавилона свято почитали именно его… страшного дракона. Даниил по планам тамошнего царя должен был быть убит монстром, но схитрил и прихватил с собой в угощение для монстра «пирожок». Рецепт «лакомства» от Даниила-драконоборца: смола, жир и шерсть. Все это вызвало у дракона сильнейший запор и, как следствие, страшную и неминучую гибель.
Северные драконоборцы тоже исхитрялись как могли, правда, до кулинарных фантазий у них дело как-то не доходило.
Ветхий Завет вообще очень многое привнес в описание драконов. Изрыгающий огонь и яд Левиафан — чем вам не образец для подражания всех последующих монстров? Апокалипсис тоже внес свою посильную лепту в драконий облик. Здесь он является о семи головах и десяти рогах — как аллегория, символ дьявола собственной персоной.
Исследователи насчитали свыше шестидесяти легенд о драконоборцах. Известна история Марины Антиохийской, которой в тюремном узилище явился ужасный дракон. Изрыгал он пламя и имел язык, подобный острому мечу. Дева пала на колени в молитве, дракон ею благополучно позавтракал, после чего скончался в страшных мучениях: его внутренности были порваны крестом, висевшим на шее святой.
Еще большей знаменитостью сделался святой Георгий Каппадокийский, он же Победоносец. Его борьба с драконом куда больше Напоминает приключения рыцарей Круглого стола, нежели чудесные деяния христианского святого.
Даже если слово «дракон» родилось в греко-римском ареале (латинское draco), в германском пространстве сложились собственные представления об этих существах. Их называли червями (староскандинавское ormr). А воинственные викинги в эпоху раннего Средневековья именовали свои кораблики draken — драккары — и украшали драконьими головами. Что ж, когда такие драккары появлялись в IX веке на европейских реках, на Сене у Парижа или же на Эльбе у Гамбурга, дела вершились самые что ни на есть драконьи — мародерство, насилие и война.
Опыт драконоборчества отражен в целом ряде скандинавских легенд.
В староанглийском эпосе «Беовульф» мы встречаем дракона высотой в пятьдесят футов, в чешуе-панцире. Только на животе монстра чешуя чуть тоньше. Вот и удается Зигмунду в «Беовульфе» победить чудовище, ударив его копьем в брюхо.
В старых северных песнях о Фафнире Зигурд вырывает яму, над которой и кружит неосторожное чудовище, невольно демонстрируя герою свои «слабые места». Надо добавить, что и в «Беовульфе», и в песнях о Фафнире дракон способен летать только по ночам.
«Привычки» и «пристрастия» зависят от мест «происхождения» дракона. К примеру, прадракон Нидхегт вкапывается в плоть мира; он повинен в землетрясениях, вулканической активности и подземных толчках. Разумеется, только Исландия с ее геологическим строением могла предполагать веру в подобное «поведение» прадракона.
Многие из германских драконов живут в пещерах, в «Беовульфе» описывается дракон, обитающий в могильнике.
Весьма популярны также чудовища, что населяют море. Чего только стоит гигантский змей Мидгард, обитающий в Мировом океане и обхватывающий телом весь шар земной!
В других культурных кругах драконы больше напоминали огромных крылатых крокодилов, хвостом уничтожающих своих противников. Благодаря трудам африканского епископа Августина подобные представления распространились в Средневековье во всех странах христианского мира.
Как люди современные, мы с вами не можем не вспомнить о том, что драконы — существа архетипические, символизирующие власть над стихиями жизни и могущество. Земля и Вода, Огонь и Воздух — драконы у себя дома во всех четырех элементах, а потому представляют для человека постоянную опасность. Магические свойства этих существ не ограничиваются одной лишь борьбой и разрушением. Они стары и мудры, они владычествуют над всем зверьем и даже могут тягаться с богами. Контакт с ними и человека наделяет особыми свойствами. Купание в крови дракона делает Зигфрида неуязвимым. Скандинавский Зигурд готовит сердце дракона на костре и благодаря подобному «блюду» в собственном меню начинает понимать птичий язык.
Охраняющий сокровища дракон впервые появляется в античной сказке Федра о лисе и драконе. В «Беовульфе» жизненным «предназначением» дракона объявляется охрана золота. Исландские поэты, скальды, придумали для сокровищ метафоры «ложе червя» и «одр Фафнира». В рассказе о Фафнире значение сокровищ совершенно прозрачно: Фафнир был сыном великана Хрейдмара. Только из-за неправедно обретенного богатства — золота богов— он превращается в дракона, сторожащего клад.
Напрямую связан с мотивом сокровищ и образ героического драконоборца. В сказаниях о Нибелунгах Зигурд (Зигфрид) побеждает в поединке с драконом и обретает легендарные сокровища, помогающие ему в последующих приключениях.