Код завинчивания. Офисное рабство в России
Шрифт:
Совместные исследования P&G и Levi Strauss Jeans показали. что сотрудники в повседневной одежде креативнее и работают намного эффективнее тех, кто носит костюмы. И что они сделали? P&G внутри своей компании вводит право ходить в пятницу в повседневной одежде. Эта новость усилиями обеих компаний получила огромный резонанс в прессе, и многие корпорации последовали их примеру. Рынок стиральных порошков вырос на 20 %.
Рассказывает Лара, Москва:
Третий день кручусь, как белка в мясорубке. Придя вчера домой, безмерно обрадовалась обнаруженной в холодильнике бутылке питьевого йогурта, купила сегодня еще две — хлопья закончились, а завтракать в пять вечера мне как-то грустно. Да, хлопьев
С работы таки уволилась. Мозг мне сегодня не компостировали, правда, пытались заикнуться на тему «приходите завтра», но я справилась, а потом поблагодарила за то, что мне пошли навстречу.
С утра ходила на собеседование — «работа сложная, но интересная», есть плюсы, есть минусы, самый главный из которых — новый директор департамента управления персоналом, который (которая) пытается ввести в компании жесткий дресс-код: мало того что строго темный низ, белый верх, так еще и теткам категорически в юбках и светлых колготках. Мне, если повезет, еще предстоит с ней общаться, подмывает спросить, давно ли она ходила пешком но промзоне.
Про молодых программистов с отвращением повествует программист постарше:
Аккуратные рубашечки, брючки, тьфу просто. По виду ничем не отличаются от офисного планктона. У входной двери на вешалке висит галстук-удавка, переходящий, на случай вызова к начальству. Это вообще что такое? И не говорите мне, что внешний вид не важен! Важно, когда он не важен, вернее, когда от него не зависят. А когда он важен, потому что важен, — это очень плохо.
В чьи руки мы передаем клаву? За что мы боролись? Сидели ночами на БЭСМе, носили неподъемные носители информации, бегали за распечатками, играли на компе без намека на графику: «Вы вошли в пещеру с низкими сводами, справа по проходу пробежали карлики с топорами, слева вы видите гору самоцветов, бла-бла-бла».
Рассказывает Мария, Вологда:
Елки-палки, как же много людей, якобы мечтающих работать в «простых профессиях». Так в чем дело-то, люди? Почему-то все равно почти все по офисам сидят, бумаги пишут. Кто там хотел быть дояркой, трактористом или еще кем — вперед, в деревни! Но никто не хочет почему-то. Это мне очень напоминает эпизод из фильма «Окно в Париж», когда эмигрант с тоской вспоминает СССР и утверждает, что все бы отдал, лишь бы туда вернуться. А когда его возвращают, почему-то отнюдь этому не радуется. Лицемерие — жуткая вещь, однако.
Что касается лично меня, мне дресс-код вполне нравится. И я в детстве иногда хотела работать в каком-нибудь интересном учреждении, чтобы важно ходить по коридорам в этом самом дресс-коде и составлять архивы чего-нибудь секретного и интересного. Даже дома завела папки и все туда рассортировала, от школьных тетрадей до старых рисунков и счастливых билетиков, подписав и разложив по полкам. Крыс канцелярский классический!
Дресс-код — это всего-навсего самый легкий способ для начальства отделить своих от чужих в поднадзорном стаде: агнцев от козлищ. Хотите быть матерым волком — не поленитесь натянуть на себя овечью шкуру! Таков дресс-код в нашем волчьем мире!
Глава 4
ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ПРОСТУПКИ
В XVIII веке российский рабочий день длился но 12 часов: с пяти утра до двух часов дня и с пяти до десяти часов вечера, в случае необходимости служащие оставались и позднее. В 1720-х годах на столах чиновников появились треугольные пирамидки (своего рода «сувенирка») — знаменитые «зерцала» с указами Петра I, предписывавшими чиновникам соблюдать дисциплину и порядок. За тщательным исполнением надзирали прокуроры, которые в специальных журналах фиксировали часы прихода и ухода каждого чиновника, не исключая членов коллегий и сенаторов. Продолжительный рабочий день компенсировался большим числом неприсутственных дней. Например, в 1797 году было всего 220 рабочих дней, что
В XIX веке рабочий день стал короче. В 1820-е годы в губернских учреждениях он продолжался с девяти часов утра до шести, иногда до семи часов вечера, а два раза в неделю, когда не было почты, заканчивался в час дня. В 1840-х годах чиновники собирались на службу в девять-десять часов утра и сидели до трех-четырех часов дня; многие приходили и вечером на два-три часа, а переписчики еще и брали работу на дом. Режим работы министерских служащих был более свободным: они являлись на службу в десять утра и занимались часов до четырех, а раз в неделю (в дни докладов министру) уходили позднее.
Нерадивым чиновникам задерживали выплату жалованья или, приставив охрану, запирали их «безвыходно» в учреждении до окончания работ. Таким, например, способом повышал работоспособность своих подчиненных в 60-е годы XIX века председатель Пензенской казенной палаты Михаил Евграфович Салтыков (более известный как писатель, подписывавший свои произведения псевдонимом Салтыков-Щедрин). Не получив к сроку отчет из уездного казначейства, он предписал «арестовать» бухгалтера и его помощника и «держать их запертыми в помещении казначейства», пока они не закончат работу [15] .
15
Писарькова Л. Чиновник на службе в конце XVII — середине XIX века / Отечественные записки. 2004. № 2. — Прим. ред. = 17&anicle=833).
Специально для любителей «порядка» хочу провести небольшой ликбез. Экскурсию в не столь далекое прошлое нашей страны. Речь пойдет о печально известном «указе сорокового года», который ничего не говорит сегодняшним людям, зато нагонял настоящий ужас на наших бабушек и дедушек. Рядом с ним меркнут любые «ужасы» планктонного существования, любые штрафы и взыскания.
Указ от 26 июня 1940 года
Согласно официальной версии этот указ был принят по инициативе советских профсоюзов, якобы «по просьбе трудящихся». Тех самых трудящихся, которые просто обязаны были любить свой завод, свою контору. Но если раньше любовь эта, как и всякая другая, была делом добровольным, то в 1940 году ситуация коренным образом изменилась. Освобожденный труд снова закабалялся.
Суть указа заключалась вот в чем. Во-первых, увеличивалась продолжительность рабочего дня — с 7 до 8 часов. Во-вторых, отныне человек не мог покинуть свое предприятие, когда ему того захотелось, и перейти работать на другое. За такое самовольство полагался тюремный срок — небольшой (от двух до шести месяцев), но все-таки срок. Прогул, то есть отсутствие на работе без уважительной причины, карался исправительно-трудовыми работами на том же предприятии (до 6 месяцев) или удержанием части заработка. Раньше за прогул могли просто уволить, теперь практика увольнения «штрафников» запрещалась. Прогулом же считалось опоздание на 20 минут [16] или отсутствие на рабочем месте в течение того же времени. «Без уважительных причин», — добавлялось в указе.
16
Еще в 1932 году (за 8 лет до указа) прогулом считалось отсутствие на рабочем месте в течение дня без уважительной причины. В то время увольнение влекло за собой потерю жилья. продуктовой карточки и помощи со стороны рабочего кооператива. В 1939 году прогулом стало считаться опоздание на 20 минут без уважительной причины, а с 1940 года оно было признано уголовным преступлением и влекло за собой осуждение на 6 месяцев исправительных работ.