Кодекс «Альтмана»
Шрифт:
— Флот... — начал адмирал Броуз.
— Джентльмены! — воскликнула советница по национальной безопасности Пауэр-Хилл, сидевшая у дальнего торца стола лицом к президенту. — Сейчас не время пререкаться из-за мелочей. Сначала мы должны полностью подготовить то, что у нас уже есть. И только потом размышлять, что еще нам требуется.
— Сначала, — зазвучал голос президента в мгновенно наступившей тишине, — мы обязаны сделать так, чтобы этого столкновения не произошло вовсе. — Он по очереди обвел твердым взглядом лица сидевших за столом людей. — Войны не будет. Точка. Никакой войны. Это главное. Мы не воюем с Китаем. Я убежден,
Кастилья вновь обвел взглядом стол, словно давая присутствующим понять — он отлично знает, что некоторые из этих людей, а также их состоятельные и щедрые избиратели едва ли не мечтают о дорогостоящем ужасном кровопролитии, — и веля им и их содержателям забыть об этих мечтах.
— Этот конфликт можно разрешить, — отчеканил он непререкаемым тоном. — И я хочу знать, что вы думаете о путях его разрешения.
Выражением своих лиц присутствующие напомнили президенту собрание богатых ранчеро из Нью-Мексико, которым только что предложили изыскать способ удвоить объемы водоснабжения резерваций навахо и хопи.
— Полагаю, — заговорил госсекретарь Пэджетт, — мы могли бы организовать секретную встречу в верхах и обсудить создавшееся положение.
Президент покачал головой:
— Встречу с кем, Эбнер? Прежде чем признать, что для подобного обсуждения есть какой-то повод, лидеры Джун Нань Хаи будут вынуждены созвать сессию Политбюро и добиться, чтобы Постоянный комитет одобрил такую встречу по меньшей мере восьмикратным перевесом голосов.
— В таком случае сделайте намек, которого они не смогут не заметить, — предложил Герреро. — Объявите о выделении средств для постройки новейших истребителей, тяжелых бомбардировщиков дальней авиации и артиллерийских систем «протектор». Это обязательно привлечет внимание китайцев и, возможно, до такой степени испугает их, что они согласятся организовать саммит. Я уверен, что, едва над ними нависнет такая угроза, они сами попросят встречи.
Послышался одобрительный гул голосов; даже Стэнтон не спорил. Он побледнел, его лицо приняло озабоченное выражение. Казалось, его стремление к сокращению и повышению маневренности армии серьезно поколебалось.
— Я не думаю, что такой намек будет уместен, генерал, — возразил вице-президент Эрикссон. — Он скорее усугубит напряженность, чем снимет ее.
К Стэнтону отчасти вернулась его былая уверенность.
— Что бы мы ни предприняли, любые наши поступки обострят положение, Брэндон, — заговорил он. — Даже если мы ничего не сделаем. Чересчур мягкая реакция с нашей стороны будет истолкована как слабость, слишком жесткая — как угроза. На мой взгляд, демонстрация силы, решимости и готовности способна вынудить китайцев задуматься, стоит ли бросать нам вызов.
Эрикссон нехотя кивнул:
— Похоже, вы правы, Генри. Заявление о начале выпуска уже существующих систем вооружения может оказаться не слишком убедительным.
— Но хотим ли мы вернуться к политике взаимного сдерживания, которое на долгие годы втянет нас в гонку вооружений, разорительную для экономики обеих стран? — спросил президент. — Вынудить Китай засесть за Великой стеной и ощетиниться ракетами?
Геополитический спор прервал громовой голос адмирала Броуза:
— Я думаю, господин президент согласится с тем, что было бы гораздо полезнее решить
— Было бы неплохо, — любезным тоном отозвался Кастилья. — У вас есть мысли о том, как это сделать, Сэм?
— Выслать с «Кроува» отряд пловцов и тайно обследовать трюмы «Эмпресс».
На лицах гражданских и военных деятелей вновь отразилось недоумение.
— Разве это возможно? — спросил Эрикссон. — В международных водах? Перебросить людей с одного движущегося корабля на другой?
— Возможно, — заверил его Броуз. — У нас есть специально подготовленные и оснащенные подразделения.
— Это безопасно? — встревожился Стэнтон.
— Определенный риск, разумеется, существует.
— Риск неудачи? С жертвами? — осведомился госсекретарь Эбнер Пэджетт.
— Да.
— Их могут обнаружить? — допытывался Эрикссон.
— Да.
Пэджетт энергично покачал головой:
— Явный акт вторжения, даже агрессии на территории Китая в международных водах? Тем самым мы спровоцируем войну.
Присутствующие согласно закивали — кто сдержанно, кто разгневанно. Президент снял очки и потер переносицу.
— Насколько велика опасность разоблачения, адмирал? — спросил он.
— Я бы сказал, опасность минимальная. Разумеется, если подобрать хорошую команду и назначить командиром подходящего человека, который сознает, что его люди ни в коем случае не должны попасться. Человека, который, не колеблясь, прекратит выполнение операции, если она окажется под угрозой срыва.
Президент молчал, глядя в пространство и размышляя о миллионах людей, которые, возможно, уже очень скоро будут нервно прислушиваться к радиопередачам и одним глазом следить за экраном телевизора, продолжая вести обычную жизнь, которой они вряд ли захотят пожертвовать ради никому не нужной войны.
Военные и гражданские советники Кастильи, все как один, обратили взгляды на руководителя президентской администрации Чарльза Оурея, как будто тот мог прочесть мысли хозяина Белого дома.
— Сэр? — произнес Оурей.
Кастилья чуть заметно кивнул, словно отвечая самому себе.
— Я обдумаю этот вариант, Стивенс. Вероятно, он окажется приемлемым решением. А сейчас я хочу поставить вас в известность о том, что уже несколько суток мы проводим секретную разведывательную операцию с целью прекратить развитие конфликта. — Он поднялся на ноги. — Благодарю вас. Вскоре мы встретимся вновь. За это время каждый должен подготовить свое ведомство. Жду ваших предложений по урегулированию инцидента с Китаем и докладов о том, каким образом и в какие сроки вы достигнете абсолютной готовности к полномасштабной войне.
Воскресенье, 17 сентября
Шанхай
Вэй Гаофань сидел в пассажирском салоне своего личного лимузина «Мерседес», смакуя гаванскую сигару и победу, которую только что одержал над Ню Цзяньсином. Теперь, когда на подлодке «Чжоу Эньлай» снаряжают торпедные аппараты, а на американском фрегате «Кроув» надраивают ракеты, реформатор Ню (на языке Вэя слово «реформатор» означало «пораженец», «ревизионист» и «капиталист») вряд ли сумеет склонить Центральный комитет к подписанию унизительного договора по правам человека и направить страну по гибельному пути, который он ей приготовил.