Кодекс чести

Гаркушев Евгений Николаевич

Между тем мужчина сбросил прямо на снег пальто – под ним оказался дорогой костюм. На лацкане пиджака тускло блестел орден Святого Владимира…

– Ну же, молодой человек! Вы раздеваться не станете?

Я не мог поднять клинок на заслуженного человека, орденоносца. Хотя вел он себя неподобающе. Точнее, вел он себя как раз вполне достойно – только вызов его был надуманным. Но и просить прощения еще раз было просто глупо. К тому же теперь это трактовалось бы как робость перед фамилией и положением этого человека. Поэтому оставалось

только скинуть бушлат и обнажить шпагу.

Голицын усмехнулся, зачем-то снял перчатки. И тут на душе у меня сделалось совсем пасмурно. На безымянном пальце левой руки моего противника сверкало кольцо лимонного золота с ярко-синим сапфиром. Знак академической фехтовальной школы, к мастеру которой я записался совсем недавно. А я, хоть и дрался неплохо, прекрасно понимал, что против мастера не выстою и двух минут.

– Начнем? – поинтересовался я, прикидывая, какие шансы у меня отделаться легкими телесными повреждениями.

– Отказаться от боя не хотите? – усмехнулся Голицын. Взгляд, брошенный на кольцо, от него не укрылся.

– Гражданину не пристало отказываться от боя, Петр Михайлович, – покачал головой я. – Видит Бог, я не виновен перед вами – но, если вы хотите получить удовлетворение, вы его получите.

– Что ж, нападайте, молодой человек.

– Нападайте вы. Я не имею к вам претензий.

Голицын начал наступать. Стандартная позиция, выпад, поворот. Отбил мою шпагу, контратаковал. Двигался он неспешно, и все его действия очень напоминали движения моего нового учителя фехтования. Словно бы он и в самом деле решил преподать мне урок – но не хорошего тона, а боя на шпагах.

Ложное движение, выпад, тоже оказавшийся ложным, неудачная контратака с моей стороны – и Голицын зафиксировал шпагу в сантиметре от моей груди.

– Попался, – констатировал он, довольно усмехнувшись.

– Признаю себя побежденным. – Я опустил шпагу.

– Нет дерись! – возмутился Голицын. – Я не получил должного удовлетворения! Вперед!

Мы опять начали фехтовать. Как я ни старался, ни увеличивал темп, поймать мастера мне не удалось ни разу. Не то чтобы ударить на поражение – даже зацепить его не представлялось возможным. А двигался он теперь на удивление быстро и ловко. С трудом верилось, что этот человек мог споткнуться на выходе из автобуса и тем более выронить клинок. Одышки тоже не было.

– Огнестрельным оружием хорошо владеешь? – поинтересовался Голицын после очередной быстрой атаки.

– Лучше, чем шпагой, – зачем-то признался или похвастался я. – Только из армии вернулся, если вы не догадались.

– Да все я понял… Работа тебе нужна?

Я вздрогнул.

– В каком смысле?

Голицын вновь остановил шпагу – на этот раз около моего горла.

– Тебя слишком легко смутить. Это не очень хорошо.

– Я только начал тренировки по фехтованию. В армии мы занимались другим, не было возможности посещать тренера.

В конце концов,

я не совсем дурак, и теперь, когда Голицын мне представился и два раза не использовал возможность ударить наверняка, понял, что его вызов был лишь предлогом посмотреть, как я фехтую. Но для этого ведь существуют и более простые способы. Значит, цель у него другая. Выяснить, как я поведу себя в экстремальной ситуации. Но откуда он меня знает? Как нашел?

Глупо верить в случайные встречи на улице. Шел по улице князь Голицын, встретил подтянутого молодого человека и решил проверить его на прочность. Чтобы дать какое-то важное поручение… Нет, так не бывает!

Может быть, он просто сумасшедший, хоть и Голицын? Или бандит? В конце концов, и дворянин может быть бандитом – в истории случалось всякое. Но вот то, что он мастер академической школы… Как ни парадоксально это звучит, редко человек, достигший такого мастерства в фехтовании, становится на антиобщественный путь. А если и становится, то долго не живет. Так что скорее всего это самый настоящий Петр Михайлович Голицын. Вполне адекватный. И совершенно непонятно, чего он от меня добивается.

– Будем продолжать бой? Ты не хочешь взять реванш?

– Вряд ли мне это сейчас удастся. Может быть, через год или два.

– Разумно. – Голицын широко улыбнулся. – Тогда одевайся. Замерзнешь. У меня к тебе есть разговор.

– Я догадался.

– Вот как? О чем же ты еще догадался?

– Больше пока ни о чем.

– Что ж, наверное, у тебя просто мало информации.

Из бокового кармана пиджака Голицын достал серебряную звезду и прицепил ее к лацкану пальто.

– Вы – шериф? – Вопрос был лишним, но должен же я был как-то обозначить факт того, что сообразил, с кем имею дело. – В чем-то меня подозреваете?

– А есть в чем? – поднял брови Петр Михайлович.

– Нет. Насколько я знаю, нет. Но это единственное разумное объяснение тому, что шериф такого большого города решил заняться мной лично.

– Наш город разбит на округа, поэтому шерифов несколько. Ты не знал? Я работаю в Западном округе – там же, где и живу. Но и там подопечных хватает, ты прав. А больше объяснений моего интереса к тебе не имеется?

– Нет.

Петр Михайлович надел пальто, ловко приладил перевязь с клинком, хлопнул меня по плечу:

– Ты не так уж плохо дерешься. Хорошая физическая форма, а опыт и навыки – дело наживное. Мне нужен помощник. Я подбираю кандидатуру. Тебя рекомендовал Зарубин – сказал, что ты только что вернулся из армии, на работу пока не устроился, из хорошей семьи… Вот я и решил посмотреть на тебя – не слишком ли горяч, не очень ли робок.

Вот оно что… Стало быть, обо мне Голицыну рассказал учитель фехтования. С ним они, наверное, прекрасно знакомы.

– И какое мнение вы составили?

– Все нормально. Драться на меня прямо в автобусе не бросился, но и дуэли не испугался.