Кодекс чести
Шрифт:
Поспешно отсоединив магазин, я заменил его следующим. Звонить по телефону некогда. Если «глушилка» заглохла, полицию должны вызвать соседи. Не каждый день в нашем районе ведется стрельба из автоматического оружия. Да и не каждый год…
Часы в холле пробили девять. Нина вот-вот появится. Обычно она задерживалась на пять—десять минут. До этого времени я должен разобраться с остальными бандитами.
Я представил, как спускаюсь по лестнице, и мне стало очень неуютно. Как ни крути, хоть головой вперед ползи, я буду отличной мишенью. Поэтому прикладом я выбил остатки стекла в окне и выпрыгнул на крышу
Тонкий паренек с пшеничными усиками наблюдал за мной, прислонившись спиной к ореху. В руках у него был самострел – стальная трубка на деревянном прикладе. На перевязи – клинок, и клинок не из плохих. Я подумал о том, что мой клинок остался в гостиной, а драться против клинка с помощью АВК не очень удобно – я успел забыть приемы рукопашного боя, которые преподавали нам в армии. А в меня уже стреляли – еще один бородатый великан, неизвестно откуда появившийся посреди двора. В руках у него была такая же автоматическая винтовка, как и у меня.
Левую руку пронзила острая боль. Только бы кость не оказалась задета… Я ведь и стрелять с одной руки не смогу. АВК – оружие тяжелое, не пистолет. Вскинув винтовку, я срезал великана длинной очередью.
Худой паренек пальнул в меня из самострела. Картечь просвистела над головой. Кажется, кусок свинца оцарапал ухо. Торчали бы у меня уши сильнее – могло оторвать… Лопоухим быть не очень хорошо… Странно, какие только мысли не проносятся в голове даже в минуту большой опасности!
Я дал очередь по ногам неудачливому стрелку. Надо оставить хотя бы одного свидетеля, а самострел, похоже, однозарядный. Правда, может быть, под плащом парня спрятаны другие сюрпризы? Будем надеяться, что нет.
Есть ли еще кто-то во дворе? От этого зависели наши жизни. Патронов в магазине осталось немного, и, самое главное, я не знал, откуда ждать выстрела. Нервы напряжены до предела. В таком состоянии хочется стрелять не переставая, поливая огнем все вокруг. Только, действуя так, можно попасть в своих. Да и патронов не хватит.
Я рванулся к раненому парню, пока он не очухался, поднял его на ноги, закрылся его телом. Винтовка болталась на ремне – левая рука работала плохо. Со спины меня худо-бедно прикрывал орех.
– Кто ты такой? Сколько вас? – заорал я на ухо пареньку.
Тот только скрипел зубами: стоять на простреленных ногах – удовольствие слабое.
– Говори! – Я грубо встряхнул его.
– Монархический союз, – выдавил парень. – Можешь меня убить, но поступай так, как подобает дворянину.
– А ты, ворвавшись в мой дом с оружием, поступил как должно? – возмутился я.
– Ты – враг.
Да, эти ребята действительно считали своих врагов врагами страны. Значит, кодекс чести по отношению к ним не применим. Позиция удобная, но не слишком правильная – ведь монархический союз воевал практически со всеми. Группировка была похожа на секту – фанатичную, безапелляционную, тоталитарную. Террор, убийства, ненависть – вот что приходило мне в голову при упоминании союза… Как-то раз мне пришлось столкнуться с их предтечами – группировкой «Воины императора». Но это было давно… В последние несколько лет я с монархистами не общался! Значит, дело и правда в Дженни.
– Сколько вас? – прокричал я.
– Ничего не скажу, – просипел парень
Я шарил глазами по двору. Вроде бы никого. Валяется у приоткрытой двери бородач, который влез наверх первым, еще один лежит посреди двора. Тот, что на крыше, не подает признаков жизни. Интересно, все эти бородачи – слуги парня? А он какая-то шишка в монархическом союзе? Судя по клинку, юноша не простой, из хорошего рода.
Где же полиция? Выстрелы слышали, наверное, в нескольких кварталах. Неужели никто до сих пор не позвонил в участок или в управу, шерифу, в конце концов? Пусть они вывели из строя телефонную станцию, пусть мне не удалось вырубить «глушилку» – не могут несколько фанатиков лишить связи целый район!
Из окна осторожно выглянула Дженни. Я едва не пальнул по ней. Сидела бы на полу. А лучше – забралась в шкаф. Война – не женское дело.
– Спрячься!
– С тобой все в порядке? – Девушка сжимала в руках обнаженный десантный нож.
– Надо дождаться подкрепления! Мы не знаем, сколько их было! Враги могут появиться отовсюду!
– Так возвращайся в дом!
Это было неглупо, но реализовать план американки я не успел. С улицы раздался рев двигателя, и к забору подлетел полицейский вездеход – последняя модификация «КамАЗа». Оттуда выскочили несколько парней в форме и с револьверами. Я сбросил с плеча винтовку, поднял руки и прокричал:
– Я хозяин этого дома!
Полицейские тут же взяли меня на прицел. Все верно: говорить я могу все что угодно – в моих руках только что было огнестрельное оружие. Издали приближался рев моторов еще нескольких автомобилей.
Через минуту подъехал «Руссо-Балт» оперативников полиции, за ним – еще один автомобиль, из которого выбежали люди в штатском. На пиджаках у них блестели серебряные значки Службы Безопасности. В руках – короткоствольные винтовки.
– Гражданин Волков! У вас все в порядке? – прокричал мужчина в сером костюме со знаком СБ.
– Госпожа Смит жива. Она в доме. Я видел четверых бандитов. Один – на крыше сарая.
– Вяжите всех, кроме Волкова и его гостьи, – приказал оперативник. – «Скорая» сейчас приедет. Мы должны спасти всех, кого сможем.
Нина опоздала очень своевременно – на этот раз на целых пятнадцать минут. Ей оставалось только затереть кровь. Трупы и тяжелораненых увезли быстро, оперативник в сером костюме – Павел Филатов – допросил молодого человека, который пострадал меньше всех. Тот повторил, что принадлежит к монархическому союзу, но, немного оправившись, начал утверждать, будто бы покушение было совершено исключительно из-за его личной неприязни ко мне, ибо он считает меня врагом Родины.
Я не обиделся. Если монархист считает меня своим врагом, может быть, я недаром прожил жизнь, сделал что-то полезное для страны? Хотя скорее всего монархист лукавил. Покушался он не на меня, а на Дженни. Нездоровая активность вокруг моего дома во время приезда Гвиневеры – не случайное явление. Разве что сама девушка притягивает скандалы и несчастья? Но в судьбу я не слишком верил. Человек может влиять на свою жизнь и на то, что творится вокруг него. Хватило бы сил.
Когда мы остались втроем, Филатов, три раза извинившись передо мной, мягко, но настойчиво предложил Дженни: