Кодекс Крови. Книга VII
Шрифт:
— Ну почему ты не хочешь воссоздать комара? — с удивлением настаивала моя теперь уже невеста. — Ты же будешь выглядеть слабее и беднее, чем мы!
— Не будет, — возразила Кирана, заплетая волосы в косы на манер местных воительниц, — короля делает свита. Ему не стоит выпячивать собственное эго, если у него такой круг соратников.
«Умница! Агафья тебя отлично обучила!» — похвалил я сестру по кровной связи.
Но я руководствовался не только этими соображениями. Кроме Кристиана Блавалена никто здесь даже не догадывался о примерном уровне моих сил и их направленности.
Пусть считают, что он настолько незначителен и слаб, что главу его рода легко можно будет продавить на нужные решения силовыми методами. Вот только любые провокации влекут за собой последствия. Как камень, брошенный в воду, даёт круги, так и любое действие против меня будет иметь последствия от минимум двух иностранных династий в альянсе.
Я шёл под руки со своими женщинами, уже взглядом отыскав сектор с Петром Алексеевичем Кречетом. По правилам хорошего тона необходимо было подойти выказать ему почтение, но тут зазвучали фанфары, возвещая о начале коронации.
Мы завершили свой путь в секторе для личных гостей будущего короля и принялись переговариваться по кровной связи, обсуждая на удивление тихий променад.
— Что-то не так, — насторожилась сестра. — После нашего триумфального появления я буквально спиной чувствовала взгляды ненависти и зависти. Почему не было провокаций?
Этот вопрос интересовал не только Кирану, но и всех остальных.
— Потому что Кристиану пообещали, что до коронации провокаций не будет, — высказал я собственное мнение.
— Откуда ты знаешь? Ты стал менталистом? — пошутила Света, но взгляд её был абсолютно серьёзным.
И вот что ей ответить? Что я успел поверхностно продегустировать кровь почти всех здесь присутствующих, в попытке найти род Исбьернов и считать их намерения?
— Нет, дорогая. Просто ни один уважающий себя монарх не простит, если начало его правления ознаменуют разборки. Может Кристиан и дал неофициальное добро Исбьернам на тяжбу с нами в обмен на согласование его фигуры на троне, но прощать подобное хамство он не будет.
Всё это я узнал из крови слегка нервничающего Кристиана Блавалена, который сейчас направлялся в собор для помазания на правление. Всё вокруг было пышно, ярко и дорого, но вызывало некую оторопь от обилия церемониала. Удивляло и то, что в Копенгагене, в отличие от Москвы был собор всех богов.
У нас вопросы веры всё же шли на откуп родов. Хочешь, строй молельню на своих землях, хочешь, молись под открытым небом, хочешь, статую высеки из камня или из дерева, словом, делай, что хочешь, у себя дома. Поэтому мне было даже несколько непривычно видеть подобное сооружение. Уж больно сильно оно напоминало Святые дома святош и инквизиторов.
А уж когда стали бить колокола, появились жрецы в небесно-голубых, расшитых серебром ризах, и стали выводить мощными голосами псалмы и гимны, меня и вовсе передёрнуло. Заиграл орган, его мелодию подхватили звонкими трелями детские голоса хористов, обряженных во что-то вроде алых хламид с капюшонами. От наложения воспоминаний из прошлой жизни на нынешний церемониал слегка размывалась связь с реальностью, словно я снова проваливался в былой мир.
— Мне кажется, или ты скоро начнёшь убивать всех вокруг и местных служителей в частности? — сжав мне ладонь, тихо поинтересовалась Света.
— Не кажется, — честно признался я. И тогда лекарка принялась осторожно вливать в меня целительскую магию мелкими порциями. Это немного отрезвило и позволило сосредоточиться на основной задаче — поиске представителей рода Исбьернов и разведывании их планов. Я сжал ладонь невесты в благодарном жесте. Всё-таки она — чудо!
Я, конечно, подозревал, что коронация — чрезвычайно нудная церемония, но не настолько же? Если бы в соборе можно было сидеть, то большинство из высоких гостей наверняка бы хорошенько выспались в процессе и ничего бы не пропустили. А так мы оказались заложниками церемониала, как и представители порядка двадцати монарших семей Европы, прибывших засвидетельствовать вступление в должность «коллеги», и семидесяти самых крупных владетельных родов Дании, обязанных сегодня принести присягу верности новому монарху.
После возложения венца на голову Кристиана Блавалена всех иностранцев попросили покинуть собор, ибо процесс принесения присяги монарху владетельными родами был процессом сугубо личным и относился ко внутренней политике страны. Большинство покидало собор, не скрывая улыбки облегчения на лице. Меня же напрягало, что среди оставшихся на присяге я так и не нашёл представителей Рюгена.
Из собора мы перебрались внутрь королевского дворца, где уже были накрыты столы для гостей. Однако никто не притрагивался к еде и напиткам, ожидая появления новоявленного монарха и официального открытия пира. Гости разбивались по группкам, занимая уютные ниши, в которых можно было посидеть на диванчиках и отдохнуть после более чем пятичасового стояния на церемонии.
Мы решили всё же засвидетельствовать своё почтение Петру Алексеевичу с сыном, когда нам наперерез пошёл один из гостей и принялся на нескольких языках выкрикивать оскорбления, несущие вполне определённый посыл:
— Узкоглазая подстилка!
Тэймэй успела среагировать на доли секунды раньше меня. На её лице не дрогнул ни единый мускул, когда она молниеносно вынула церемониальный княжеский меч из ножен и снесла голову говорившему.
Спустя мгновение возле нас материализовался лис Тэймэй и оскалил пасть в сторону обезглавленного тела, защищая свою хозяйку.
Рядом кто-то завизжал на тонкой ноте, но я отчётливо слышал глухой стук удара отрубленной головы о паркет. Алые капли крови упали мне на руку, и, впитавшись, немного приоткрыли смысл задумки нападавших. Что же, подыграем!
— Обрюхатить девку и прятаться за её юбкой очень по-мужски! — донёсся до меня из-за спины грубый голос, более-менее сносно говорящий по-русски. — Ублюдок!
Лис приготовился к прыжку, но я дал знак Тэймэй придержать защитника.
— Оскорблять гостей, надеясь избежать наказания, это новые веяния в традициях датского гостеприимства? — не остался в долгу я. — Представьтесь, чтобы я знал, кого вызвать на суд чести.