Кодекс морских убийц
Шрифт:
– До чего ж любопытный народец!..
– Пусть смотрят, – спокойно парирует шеф. – А начнут безобразничать – осадим.
У трапа нас встречают знакомые лица: Дастин, Джинхэй, Санди.
Поднимаемся и прямиком топаем в рубку управления подводными аппаратами. Короткая слаженная подготовка, несколько команд по трансляции, и на палубе в средней части судна появляется похожий на флибустьера крупный смуглолицый мужчина. Он ловко освобождает робот от швартовых креплений и перемещается к управлению мощным гидравлическим краном. Робот взмывает
– С Богом, – шепчет Дастин, отклоняя джойстик вперед.
Оборудован бывший буксир на славу – его современной начинке позавидовали бы и на «Профессоре Лобачеве». Благодаря сканирующему гидролокатору кругового обзора мы имеем возможность видеть гидроакустическое изображение объектов в радиусе до нескольких сотен метров. Благодаря многолучевому эхолоту получаем отличную картинку рельефа дна в полосе шириной несколько километров.
– Где-то здесь лежит ваша лодка, – рисует Джинхэй пальцем круг на экране монитора.
– Да-да, – кивает Горчаков, – но нам нужны фотографии. А лучше – видеосъемка, сделанная с нашего робота.
Робот, управляемый уверенной рукой Дастина, подходит к склону подводного вулкана.
– Глубина сто метров, приступаю к осмотру, – докладывает пилот.
Освещая илистый склон, робот медленно разворачивается на девяносто градусов и скользит на «высоте» пятнадцати метров параллельно поверхности. «Выше» не получается – толща воды поглощает и рассеивает свет от прожекторов до такой степени, что оператор отчетливо видит дно лишь строго «под собой».
Джинхэй, словно заправский штурман, склоняется над планшетом и возит линейкой по карте, отмечая пройденный путь. Согласно разработанному плану, мы намереваемся изучить сектор вулканического конуса шириной в один километр и длиною около трех. Площадь поиска сравнительно небольшая – шансов, что один из потерянных аппаратов окажется в этом прямоугольнике, откровенно сказать, немного. Но они есть. А раз так – мы будем искать.
«Умеют эти проклятые американцы работать, – в который раз удивляюсь слаженности действий наших новых знакомых. – Ведь обычные любители, а к делу подходят посерьезнее многих наших профессионалов…»
Дно на глубине менее интересное, чем на вершине стратовулкана – ни разноцветных кораллов, ни растительности, ни изобилия живности. На исходе первого часа осмотрена одна шестая часть сектора. Это очень мало.
Занимаясь управлением, Дастин посвящает нас в особенности конструкции аппарата. В частности, мы узнаем, что время автономного движения на крейсерской скорости не превышает трех часов. Так что скоро придется всплывать и менять аккумуляторы.
Закончив рисовать очередной галс, китаец дает команду выполнить поворот. Дастин отклоняет джойстик влево, аппарат послушно меняет курс…
– Да, я на связи, – приглушенно говорит Горчаков.
Оборачиваюсь. Он стоит возле двери с приемопередатчиком в руке и, потирая тонкими пальцами подбородок, твердит:
– Понял. Понял. Понял…
Чего он там понял?
Делаю несколько шагов в его сторону, но командира «Боевитого» в динамике, к сожалению, не слышно.
И вдруг генерал рычит:
– Какого черта тянешь?! Немедленно дай предупредительный залп!
Подхожу вплотную.
– Субмарина?
– Да. Шумы по пеленгу сто восемьдесят.
Услышав наш разговор с интернациональным словом «субмарина», Дастин настораживается. Приходится успокоить:
– Робот в безопасности, пока находится вблизи вулкана – ни одна подлодка не рискнет подходить близко к склону.
– А что вы сказали о каком-то залпе? – говорит китаец, и его карандаш застывает над картой.
Ответить мы не успеваем. Из двух реактивно-бомбовых установок эсминца «Боевитый» вылетает огненная очередь из двенадцати глубинных бомб. А секунд через пятнадцать-двадцать в километре к югу слышны далекие разрывы.
Наши американские друзья в восхищении переглядываются:
– После такого залпа ни один подводник не рискнет атаковать аппарат!..
Шумов больше не слышно – об этом доложил командир «Боевитого» после предупредительного залпа РБУ-1000. Что ж, все правильно: наглое пренебрежение законом легко излечивается демонстрацией сурового наказания.
Дастин прекрасно управляется с роботом, китаец с такой же четкостью прокладывает маршрут. Время погружения на исходе. Не осмотрено и половины сектора, а заряд аккумуляторов выработан на шестьдесят процентов – пора подумать о всплытии.
Вдруг Дастин вскидывает левую руку:
– Я что-то нашел!
Мы с генералом тотчас подбегаем к его креслу.
– Вот, глядите, – показывает он в центральный монитор и направляет робот к находке.
На склоне, завалившись на бок, покоится незнакомый нам аппарат.
– Ваш? – спрашивает генерал.
– Наш! – расплывается в улыбке пилот.
А китаец, не теряя времени, делает отметку на карте и принимается за какие-то расчеты.
Стоим у борта буксира; Горчаков курит, я плюю в набегающую волну. Дастин и Джинхэй занимаются роботом – тот с минуты на минуту должен показаться на поверхности. А мы с генералом поглядываем на американский эсминец. После грозного залпа глубинными бомбами он перестал кружить и занял почтительную дистанцию в две мили. Подлодку не слышно – командир «Боевитого» периодически выходит на связь и докладывает о гробовой тишине.
– Жаль, что наткнулись на их аппарат, а не на наш, – вздыхает Сергей Сергеевич.
– Лазер Боре хер обрезал.
– Чего?! – давится он табачным дымом.
Нехотя объясняю:
– Палиндром такой есть. Читается одинаково – что слева, что справа. В общем, без разницы, как и в нашем случае.
Криво усмехнувшись, старик соглашается:
– Отчасти ты прав: нам все равно, с чьего аппарата фиксировать гибель К-229. Но, если бы отыскался наш «Окунь» – мы были бы менее зависимы от дайверов.