Кодекс поведения
Шрифт:
— Это противо…
— Как и похищение людей, как ты был любезен заметить. Но я все же не акцентирую на этом внимание. По крайней мере пока.
Эктон ван Рютер пытался меня убить. И ради этого лишил жизни всех ее подчиненных. Кто еще знал об этом? Кого фары Лиссы выхватили из подлеска, прежде чем она сделала свой последний поворот?
— Отчет еще не подготовлен. Есть только черновой вариант, без печати комиссии. Не такое уж это и нарушение. — Люсьен вдруг улыбнулся. Если не обращать внимания на его глаза, можно
— Благодарность Содружества.
— А твою? — Он подпер подбородок ладонью и вежливо осклабился.
Джени потянулась к нему через стол и погладила пальцем по руке.
— Учитывая твою любовь к технике, ты, случайно, не мог бы придумать что-нибудь для моего компьютера, чтобы предохранить его от нежелательного вторжения?
— Я уверен, что министерство должно было позаботиться, чтобы служащие твоего уровня…
— Я хочу убедиться.
Улыбка Люсьена стала более натянутой.
— Ты не могла бы сделать одолжение и не перебивать меня?
— Необходимо, чтобы это была переносная приставка, нечто такое, что я могла бы переставлять с одной машины на другую.
— Кто ты такая, чтобы давать мне указания?
— Никто. Но ты это сделаешь. Если не ради чего другого, то для того, чтобы когда-нибудь рассказать об этом Анаис.
Ледяные глаза округлились. Назвать этот взгляд удивленным было бы преувеличением. Осознающим — да. В этом взгляде сквозило признание того, что она понимала его лучше, чем он думал, того, что, Оказывается, не всегда й не всех он может беспрепятственно дурачить.
— Я подумаю, что можно сделать, — ответил он после минутного колебания. — Что-нибудь еще, мой генерал?
— Нет, на сегодня достаточно. — Джени допила свой напиток. — Благодарю за угощение. Я свяжусь с тобой.
— Ты куда? — Люсьен неуклюже схватил свое пальто. — Я думал, мы проведем вместе весь вечер. — Судя по его смятению, он не привык к отказам. — Как на «Арапаго», помнишь?
— У меня дела.
— Как мне с тобой связаться?
— Только не напрямую. Я пришлю человека за бумагами и устройством. И думаю, что нас больше не должны видеть вместе.
— Выжала меня, как лимон, и бросаешь?
— А ты понятливый.
На прощание Джени похлопала Люсьена по щеке и в следующую секунду уже затерялась в толпе прогуливавшихся зевак.
— Черт возьми, Риза! — крикнул ей вслед Люсьен.
Она слышала его голос, но не оглянулась и не замедлила шаг. Она умела затеряться в толпе.
Глава 16
В ответ на многочисленные запросы вашего персонала я вынуждена сообщить вам, Ни-Ро.
Письмо составлено на личном бланке Улановой, заметил для себя Тсеша. Бумага плотная, мраморной фактуры. По качеству почти не уступает той, которую делают идомени. По краю — черный кант. У верхнего поля — эмблема в виде странной птицы о двух головах — родовой символ министра. Две головы. Два лица. Тсеша обнажил зубы. Он делает успехи: двойной смысл от него не ускользнул. Даст Бог, настанет день, когда его старенький сканер
…что мои предположения, высказанные сегодня утром, к сожалению, не подтвердились. В ходе дальнейшего расследования была установлена ошибочность моих первоначальных выводов.
— Она обвела тебя вокруг пальца, Анаис. — Тсеша прошел к своему любимому стулу и осторожно присел, стараясь не ушибиться об угловатый каркас. — Но она не только тебя обставила. До того самого вечера в Кневсет Шере ты и твоя свора думали, что прекрасно знаете капитана Килиан.
Продолжать работу в данном направлении не представляется целесообразным. Спешу заверить вас; Ни-Ро, что незамедлительно поставлю вас в известность в том случае, если данная ситуация получит дальнейшее развитие. A lete оnа veste, Nemarau. Анаис Уланова.
Да благословит вас Господь, дорогой Нема.
Тсеша перечел письмо еще и еще раз. Особое внимание привлекла последняя строка. Знакомые завитки и росчерки его родного языка. Фраза составлена грамотно: правильно расставлены ударения, учтен его статус и как дипломата, и как религиозного деятеля. Придраться не к чему. Кто-то из служащих министерства усердно поработал над этой на первый взгляд простой фразой. И все же…
Мы не были знакомы с тобой, Анаис, в то, прежнее время. Ты не имеешь права обращаться ко мне по имени, полученному мной от рождения. Лишь немногие из идомени могут называть его Немой. Что касается людей, то даже оставшиеся в живых из шести избранных, Тсай и Сенна, Аритон и Наварра не посмели бы к нему так обратиться.
Мое первое имя — для очень и очень немногих. С одной стороны, для достойных врагов, с другой стороны, для самых близких друзей. Хэнсен Уайл, например, знал его только как Нему. А еще мой токсин. Его блистательный капитан, его милая Джени, которую Улановой, похоже, так и не удалось взять.
Тсеша положил письмо министра внешних отношений на стоящий рядом стол и откинулся на подушки, которые он, скрепя сердце, все же подложил по-стариковски на свой аскетичный стул. Письмо Улановой носило неофициальный характер, тем не менее каждое слово подбиралось тщательно и с осторожностью. И все же она споткнулась так сильно, что упала — упала в его глазах. Теперь она уже не будет казаться выше, чем она есть на самом деле.
Надо же, утром она была так уверена в своей правоте.
А люди, подобные нашей Анаис, не станут что-либо утверждать без достаточных на то оснований. Следовательно, в течение нескольких часов, прошедших со времени их встречи, кто-то ей помешал. Но как? Кому бы я мог задать этот вопрос?
Тсеша посмотрел в противоположный угол комнаты, где на письменном столе стоял его новенький компорт. Работники связи наскоро приспособили его для работы в сети Содружества, сохранив при этом все его прежние функции. Поэтому новое устройство казалось старомодно громоздким.