Кодовое имя Морозко

Шкутова Юлия

'Ну да, кому бы понравилось, если бы в нем видели только самую выгодную партию, при этом боясь до дрожи в коленках, — недовольно подумал маг, как всегда испытав обиду за друга. — И ведь ни одна из этих вертихвосток даже не попробовала узнать его настоящего! Только и знают, что прыгать к нему в постель, как только им покажется, что сумели заинтересовать Кириана. А потом по секрету всему свету рассказывая какой он страшный и ужасный. Неужели действительно думают, что он ничего не знает об этом?'

Мотнув головой, отгоняя неприятные мысли и глубоко вздохнув, стараясь унять поднявшееся раздражение, Максимилиан пристально посмотрел на своего друга.

'И ведь не урод, — констатировал он, стараясь увидеть Кириана женским взглядом. — Высокий, широкоплечий, с мощной накачанной фигурой. С правильными чертами лица, словно их вылепил искуссный скульптор. Иссиня-черные волосы и вишневые глаза… Так, стоп, почему вишневые?'

— Вашество, ты бы поосторожнее был, — вкрадчиво сказал Макс, подавшись вперед. Заметив непонимающий взгляд императора, лаконично пояснил: — Иллюзия.

Ухватившись двумя пальцами за длинную прядь волос и, поднеся ее к глазам, Кириан тихо выругался:

— Вот же шерховы дети!

Выпрямив спину и положив руки на подлокотники, император прикрыл глаза, приступив к накладыванию на самого себя сложной пятиуровневой иллюзии. Она требовала не только огромной концентрации, но и значительной магической силы. Точность и, буквально, ювелирная работа — вот те составляющие, которые требовались в таком сложном деле. Не все маги пятой ступени могли наложить ее, хоть и обладали хорошим резервом. Но, в тоже время, эту иллюзию было практически невозможно обнаружить. Настолько плотно она переплеталась с магическими потоками в теле человека. Вот именно этот факт и заставил императора в совершенстве овладеть таким сложным заклинанием.

А в это время, глядя на то, как его друг медленно возвращает себе былой облик, Максимилиан думал о том, что вот она ирония жизни во всей красе.

'Прежнему императору, приходилось накладывать эту иллюзию, чтобы скрыть признаки нестабильности силы. А его сыну приходится скрывать тот факт, что он уже давно и в полной мере подчинил свой внутренний огонь'.

Когда в детях просыпалась сила, это сказывалось на их внешности. Волосы юных магов приобретали цвет той стихии, к которой они были предрасположены. Так у огневиков они становились красными, словно пламя. У водников и воздушников они были синими и голубыми, немного отличаясь оттенками. У земляных — коричневые. У некромантов черные, а у целителей золотые вперемешку с серебристыми прядями. У ледяных же магов они были белыми. И чем лучше маг овладевал своей силой и мог контролировать ее, тем меньше цветных прядей становилось. И чем лучше человек владел силой, тем выше была его ступень. Архимагами могли считаться те, у кого осталось максимум пять цветных прядей. Но уже очень давно у людей не появлялось тех, кто мог полностью убрать из своих волос цвета стихий.

'Или хорошо скрывали это, — хмыкнул Макс, заметив, что император заканчивает с наложением иллюзии. — В принципе мы с братом точно такие же, как и Кириан. Тоже скрываем от всех, что у нас осталось только по одной цветной пряди, тогда как окружающие видят минимум двенадцать. В чем-то император прав. Лучше пусть нас считают не настолько сильными, чем мы есть на самом деле'.

— Так лучше? — отвлек его от размышлений Кириан, посмотрев на друга уже ставшими привычными черными глазами.

Оттолкнувшись от подоконника, Макс подошел ближе к столу и с самым серьезным видом принялся пересчитывать красные пряди.

— Тебе заняться больше нечем? — недобро прищурился император.

— Если ты не знал, то я тебе открою одну маленькую тайну, — прекратив считать и скрестив руки на груди, ответил маг. — Во дворце есть специальные люди, которые по три раза на дню пересчитывают эти долбаные прядки, а затем докладывают своим хозяевам!

— Да ладно! — Кириан недоверчиво приподнял бровь. — Нет, я замечал, как некоторые слуги и даже аристократы занимаются этим, но не думал, что это происходит столь часто.

— Чаще уже некуда, — вздохнул герцог, вновь принявшись за прерванное занятие. — Одиннадцать, двенадцать… Повернись. Ага, пятнадцать. Все на месте!

— Этот гадюшник меня скоро с ума сведет, — буркнул император, откидываясь на высокую спинку и устало потерев лицо. — Ладно, иди, занимайся своими делами и пришли мне, наконец, те отчеты. А в следующий раз постарайся, чтобы таких накладок не было! Я предпочитаю заранее знать, из-за чего я вас выгораживаю перед этим пронырливым советником.

Учтиво поклонившись, начальник тайной стражи заверил, что такое больше не повторится. Покинув рабочий кабинет императора, Максимилиан был решительно настроен на показательную порку обленившимся подчиненным и успеть вернуться домой до того, как незнакомка очнется.

'Еще не хватало, чтобы она по дому без присмотра бродила!'

Глава 3

Проснувшись, но так и не открыв глаза, Алиса нежилась в постели, ощущая тепло и уют. Вставать совершенно не хотелось. Наоборот было желание, как можно дольше продлить эту сладкую негу.

'Как же хорошо, когда никуда не надо спешить, — лениво подумала она, зарываясь с головой в пуховое одеяло. — Не поняла…'

Замерев на некоторое время, но так и не открыв глаз, девушка принялась ощупывать слишком жаркое для летнего времени одеяло.

Поначалу Алиса решила, что ей просто почудилось спросонья, но, чем больше она водила руками по мягкой поверхности, тем сильнее убеждалась, что что-то тут не так. Открыв глаза, девушка хмуро уставилась на одеяло, понимая, что не ошиблась. Приподнявшись в постели, Алиса с недоумением обозрела совершенно не знакомую ей комнату. Но как бы ни силилась вспомнить, почему она здесь оказалась, память совершенно отказывалась восстанавливать предшествующие этому события. Почувствовав легкое беспокойство, девушка повернула голову в сторону окна, за которым бушевала метель. И словно только этого и ожидая, воспоминания обрушились на несчастную одним сплошным бурным потоком. Тело, вспомнив обжигающий холод, непроизвольно начало мелко подрагивать, а дыхание перехватило.

Резко откинувшись на подушку, Алиса повыше натянула теплое одеяло, пережидая, пока пройдет дрожь. Вот только панические мысли, метавшиеся в голове со сверхзвуковой скоростью, не способствовали быстрому успокоению. Девушка четко вспомнила, как была в институте, а затем, в мгновение ока, оказалась посреди заснеженного поля. Вновь ощутила пронизывающий и, казалось, вымораживающий саму ее суть холод. Почувствовала беспросветную безысходность от понимания того, что ей не выжить в легком летнем сарафане и босоножках в зимнем лесу.