Кое-что об архимагах

Ильин Владимир Алексеевич

– Не будешь есть – не вырастешь, – буркнул Коеш меж двух ложек похлебки.

– Хм, – Фил задумчиво глянул на старшего брата и потянулся к своей ложке.

– Я дочь императора и не собираюсь…! – отчаянно прошипела девочка, не желая сдаваться. Если она откажется одна – быть ей голодной. Вряд ли Фил станет доставать из тайника нормальную еду ради нее одной.

– А я сын мельника, – отозвался архимаг.

– Что? – скрестились на нем два одинаково удивленных взгляда. – Ты же королевской крови, – с искренним удивлением добавила Арика.

Старший довольно улыбнулся. Вряд ли кто увидел в этом нечто большее, чем предвкушение традиционного

удовольствия стариков – рассказывать байки о прошлом, помноженное на добродушие после сытного ужина. Будь тут Мастер Слов дипломатического корпуса – наверняка уловил бы изменение дыхания, излишнюю мягкость движений и другие признаки новичка, поймавшего внимание собеседника в заготовленную ловушку. Увы, архимаг еще не совсем контролировал новое тело, но и собеседники были не столь искусны.

Кеошу нужен был этот разговор – о прошлом, в котором они не были врагами, о будущем – куда более странном, чем может показаться. Осталось провести собеседников по дороге вопросов и ответов, пока слова не соткутся в нужный ему узор.

– Это короли моей крови, – с видимым удовольствием облизал ложку Кеош. – А я сын мельника, из простых.

– Но я читала, в книгах написано…

– Девочка, никто не позволит, чтобы им правил простолюдин. Поэтому они придумали мое прошлое, создали доказательства, подделали хроники, – архимаг поднял на Аркадию взгляд. – Иначе каждый сын мельника может решить, что может вешать благородных, командовать войсками и править государством.

– Но как же сила! Нам рассказывали про наследственность древней династии!

– Чушь, – фыркнул Кеош, – Сила не зависит от предков. Все рождаются равными.

– Но в магических родах действительно не бывает слабаков, – осторожно возразил Фил. – В роду Анси, в имперском роду Аркадии – то же самое.

– Всем хочется получить все и сразу, бесплатно, по праву рождения, – ухмыльнулся старший родич. – А где же тогда сильные маги в этих семьях, раз кровь родов так хороша?

Фил поднял руку, рядом помахала ладошкой Аркадия.

– Ладно, а другие? – скривился Кеош.

– Я понял, – терпеливо, пытаясь понять, кивнул Фил, – Сильных магов мало. Но слабых-то еще меньше!

– Силу определяет инициация. Чем больше зачерпнешь в первый раз – тем с большим объемом сможешь работать, – поучительно выдал архимаг, подхватив ложку и явно нацеливаясь продолжить разорение котелка в одиночку. – Или сгоришь до тла, как повезет.

– Ритуал инициации у сына мельника? – Поднял бровь Фил.

На его памяти, церемонию могли позволить себе далеко не все, даже из числа зажиточных – кристаллы силы, наполненные сырой мощью, привозили из-за океана, где и добывались. Как и у драгоценных камней, цена сильно зависела от размера камешка и чистоты – способности вместить силу, порою доходя до фантастических цифр, однако спрос все равно превышал предложение, потому как с большого кристалла инициируемый гарантированно получал способности не ниже средних. Про патриарха рода рассказывали, будто бы тот опустошил кристалл силы вовсе неприличных размеров и, мол, больше таких в мире не сыскать.

– Я же сказал – происхождение не важно, – терпеливо произнес Кеош. – Это ложь, обманка. Как и то, что ваше поколение называет инициацией.

Аркадия пододвинула котелок к себе, не давая прерывать интересный разговор.

– А что тогда – правда? – с искренним любопытством выдала девочка.

– Правда? – вздохнул Кеош, – Со мной та самая правда случилась в конце лета, в стоге сена на краю

поля. Был день теплый, как объятья чаровницы, что лежала рядом. Небо – бездонной синевы, как ее глаза. Солнце – цвета волос. Наши семьи с месяц как сговорились оженить нас, и мы радовались друг другу. До того дня. – Кулаки рассказчика сжались, в голосе, до того теплом и спокойном, появились лязгающие ноты – дальше мальчишка говорил сквозь зубы, с ненавистью и застарелой тоской. – Дрожь земли я принял за землетрясение – деревеньку, бывало, потряхивало. Когда послышались людские голоса, лязг металла, бежать было уже поздно. Одеться успели, да так и замерли, рассматривая конную лавину, что шла через поля до самого горизонта. Один миг, и вокруг нас уже кружит десяток наездников, посматривая на мою невесту, а та ко мне прижимается и дрожит. Знает – не уйти нам живыми, не убежать. Так мне тоскливо стало, больно от собственного бессилия – до покрошенных зубов и кровавых следов от ногтей на ладони. Затем пришла ярость – чуть не бросился зубами грызть, но до того посмотрел на солнце, пытаясь обрушить его мощь на моих врагов. – Кеош замолчал, расслабил руки и чуть отклонился назад.

– А дальше? – тихо пискнула Аркадия.

– А дальше выжженная проплешина до горизонта, пепел и лужи металла на земле. Вот это и есть инициация. – уже спокойно вымолвил архимаг.

– Она выжила, правда? – с искренним переживанием спросила девочка.

– К сожалению, пламя не выбирало – где враг, а где друг. Сам тоже оказался при смерти – сено воспламенилось, тело покрыл ожог. Дальше месяц беспамятства, прибытие королевских сыскарей и магов, лечение, особый отряд Его Величества. – Грустно улыбнулся Кеош. – Инициацию мы придумали уже позже, осознав, что сильные маги приносят в мир только горе и войну.

– А как же кристаллы силы? Тоже фальшивка?

– Настоящие. Сосуд сырой силы, из которой каждый может зачерпнуть, попробовав магию на вкус. Но ровно столько, сколько есть в сосуде. Малое число силы перестроит тело под себя, устанавливая потолок могущества, которое уже не изменить. Как крылья у птенца – при плохом корме не будет должного оперения и сил на полет. Ну или как яма – пробив ее единожды, она будет удерживать только определенное число воды, постепенно, с возрастом заполняясь – но резерв не превысит установленный объем. Этот дефект уже не изменить.

– Теперь понятно, – растерянно вымолвила Аркадия, погрузившись уже в свои воспоминания.

– Что понятно? – ткнул локотком ее Фил.

– За день до моего ритуала, советник Сотеш настоял сделать остановку в поле, желая войти в Метрополию в свете дня, а не ночью. Он только получил назначение и жаждал показать свой успех столице, друзьям и врагам. Ночь для этого не годилась. Я тогда жила в малом дворце Анедина – это городок в дне пути от столицы – как раз выйти с рассветом и достичь места к закрытию ворот.

Так всегда и делали, но не в этот раз. Слуги развернули шатры возле придорожного трактира, мне же предложили лучшие покои этого клоповника из жердей и мха. А ночью пришли волки. Странные волки, огромные, они нападали беззвучно, бросались на мечи охраны, умирали, чтобы дать другому вцепиться стражнику в глотку. Я помню крики, испуганные взгляды нянек, белое лицо Сотеша, оравшего на придворного колдуна. Одна из нянек повела за собой, успокаивая, шепча ласковые слова на ходу, к лестнице на чердак. Мы спрятались под крышей. А потом волки залезли на стропила и начали выламывать, выцарапывать настил, пробивая лаз. И я…