Кое-что об архимагах
Шрифт:
– Фил, что происходит? – Опасливо смотрела та на гостью.
– Спи, – строго бросил Фил, и девчонка покладисто улеглась обратно, повернувшись спиной и закрыв лицо подушкой.
А ведь эта одна из темных – отметила Аркадия цепкой памятью за миг до того, как чужая воля заставила ее вновь биться в дверь телом.
– Филипп! Быстрее! – Царапала Аркадия дверь ногтями, пытаясь задержать взбунтовавшееся тело, желающее шагать по коридору по своей воле.
– Все, повернись лицом. И когти свои убери! – Филипп завершил приготовления и подступил
Темный плотно связал ей ноги, руки, заставив, наконец, облегченно выдохнуть, склонив голову – и проморгать момент, когда Филипп ловко свяжет ей рот, оставив узел на затылке.
– М-м-м! – Возмутилась Аркадия.
Голос ей подчинялся – что за болван!..
Филипп резким движением поднял ее на ноги и открыл дверь за ее спиной.
– Хорошей ночи, – мягко произнес он, поцеловав шокированную демонессу в лоб.
Затем рассек ей путы на ногах и повернул к выходу. А Аркадию, связанную по рукам и лишенную возможности даже заорать, вновь поволокло по коридорам.
Коридор, еще один. Лестница, что уводит все ниже и ниже. Еще один пролет, и в лицо дохнуло сыростью и холодом подземелья, а любезно приоткрытая массивная створка впереди предсказала маршрут.
Аркадия сопротивлялась. Она падала, скатывалась с лестницы и пыталась выброситься через витражные окна – но с завязанными руками путь она больше не выбирала, а каждое падение завершалось подъемом и продолжением движения. Арика даже орала сквозь кляп в надежде, что кто-то услышит – но ни одной души на пути… Только слезы на щеках и клятвенное желание отрубить Филиппу руки и ноги, оставив умирать.
Ступени новой лестницы вели еще ниже и ниже. Аркадия считала их – на третьей сотне стало теплее; возникло движение воздуха, гудевшего близким пламенем и наполненным шепотом людских голосов. Новая волна страха накатила на девушку – и шаги стали шире, а вопль отчаяния застрял в горле сухим комом.
Новый коридор – темный, с отсветом из приоткрытой двери в самом его конце, был буквально пропитан шепотами и шорохами тканей. Аркадия не слышала даже своих шагов – вместо них бешеным ритмом стучало сердце.
Шепоты сплетались в слова, слова в фразы – на языке неизвестном, тягучем и вкрадчивом. Речитатив, песня, стон и обещание – все было в этих звуках, что тянули ее к себе своим ритмом. А еще там было слово «Аркадия» – повелительное, бьющее кнутом по нервам и заставлявшее делать шаг за шагом.
– Аркадия, – вздохнул воздух вновь, когда она продавила дверь и вошла внутрь.
– Аркадия! – Торжественно вознеслось под высокий купол подземного храма, когда Аркадия покорно зашагала дальше.
– Аркадия… – Наполнилось предвкушением в голосах двенадцати закутанных в фиолетовые балахоны фигур, когда девушка увидела декаграмму с пустующим столбом в центре, куда вели ее ноги.
Гудели огнем факелы на стенах – продувающий подземелье воздух раздувал темно-алое пламя, создавая дрожащие тени.
Непоколебимо горели огни в узлах многогранника,
А затем в руках одного из них, что продолжали скрывать лицо глубокими капюшонами, появился кривой красноватый нож.
– Я сам отдам ему жертву, – дернулась рука с ножом в сторону ближайшего сторонника.
Аркадия аж выдохнула.
– Мы договорились сделать это вместе, – осторожно попеняли ему сторонники.
«Да чтобы вы передрались!» – взмолилась Аркадия, страдая от боли в руках.
Чужая воля исчезла с завершением речитатива – но как-то отстранённо она заметила, что вернулась только боль, но не личная сила… Призыв стихии – и ощущение пустоты… Попытка дозваться до бездны – словно крик через кляп.
Но как же клятва не вредить пять лет!… Ей ли вспоминать – что сама попросила связать себя…
Аркадия закрыла глаза.
– Я сделаю это по праву силы! – рявкнул близкий голос.
И никто не возразил – увы…
А живота коснулось лезвие ножа, заставив открыть взгляд – хотя бы посмотреть в лицо убийце и прийти к нему в бездне. Она выберется со дна, она справится даже там…
Смотри же мне в глаза… Надо же – а она помнит это лицо…
– О, Наугназиж! – Воззвал тот человек, что стоял на балконе в день поступления.
Картинно и медленно воздел левую руку вверх, а правой повел клинком поверх кожи, заставив Аркадию зашипеть.
– Для тебя…! – Загремел под куполом его властный голос.
А затем тут же заглох, сменившись более грубым и резким звуком взорвавшейся изнутри башки – и невольно взвизгнувшую Аркадию окропило чужой кровью.
Девушка резко мотнула головой, пытаясь откинуть от глаз красную пелену или проморгаться – она слышала рядом крики и вопли отчаяния и срывающийся фальцет агонии; малодушные звизги и вопли о пощаде, заходящийся клокотанием вопль пробитой глотки и гулкий звук разрубаемого воздуха. Что-то происходило совсем рядом, и Аркадия желала это видеть, взбудоражено слизывая с губ солоноватые капли!
Она даже дернулась вперед, придя в чувство только от ощущения, что сейчас удерживающие веревки отрежут ей руки.
Мгновение – и тишина. А из красноватой пелены, что уходила в сторону под быстрым движением ресниц, выступал только один невысокий и кряжистый силуэт. Тоже – знакомый.
– Ну что же ты, – подошел к ней Кеош, платком помогая оттереть лицо, а другой рукой расслабив кляп. – Шастала где-то всю ночь. Я ждал тебя двумя часами раньше, – высказали ей неудовольствие.
Аркадия тоже высказала – словарным запасом, подслушанным у солдат и моряков.