Кофе готов, милорд

Логинова Александра

Задержав собравшегося спать Ясеня и дождавшись, когда остальные слуги разбредутся по комнатам, я поделилась своими опасениями.

– Не ошибаешься. Этот сукин сын – старший сын первенца Дастона де Кресс, а от того первый в очереди на титул графа де Кресс, когда вся эта шайка-лейка передохнет.

– А каким образом Дастон получил титул графа, если мой дед по материнской линии – барон, а двоюродный дед Шатуа имел титул учтивости?

– Там произошла какая-то мутная история с наследованием баронства, объединением прилегающих земель, личных заслуг и передачи казне шахт, я не

разбирался. Но, в целом, вопрос-то правильный.

– Получается, если семья де Кресс уже владеет графским титулом, то свадьба со мной им не слишком-то и нужна?

Скептически-насмешливый взгляд был мне ответом. Действительно, даже если Дастону больше нет необходимости гнаться за высоким положением в обществе, то его второй сын, имеющий разъедающий внутриличностный конфликт своих притязаний и реальных возможностей, ни за что не откажется прибрать к рукам Аморскую землю.

– Наше счастье, если родится девочка. Возможно, другие дети Артура будут претендовать на титул и отстанут от девчонки-бастарда. Но если родится пацан… Там уже будет не до законнорожденности.

– Ты сам говорил, что дар не сверяет родовые книги. А пол сверяет?

– Нет, – тихо ответил Ясень, осознав, что и родившейся малышке не будет спасу от родственничков, желающих выгодно продать одаренную кобылку за круглую сумму фионов. – Одно радует. Пока эта мразь разберется, что головастики у него отныне калеченые, пока смирится с тем, что его наследник рождён служанкой, мы успеем убежать. Возможно, далеко.

– То есть не скоро?

– Если ты про то, сможет ли он и дальше принимать горизонтальное положение с леди и не леди, то да, сможет – остро улыбнулся подросток. – Иначе нас ждала бы кара небесная через сутки или сколько там этой твари похотливой надо, чтобы прийти в себя.

– Понятно. Кстати, как ты думаешь, кто родится?

– Твой троюродный внук. Большего загадывать не стану.

– Спокойной ночи, – пожелала я, отправляясь к себе.

Сон не шёл. Тяжелые, как скалы, мысли беспрестанно ворочались в моей голове, заставляя прислушиваться к размеренному дыханию Миры. Где-то в сундуке спал Чук, отъедающийся за свои безмерные труды по достижению нами финансового благополучия, за стенкой устраивалась Эля, стараясь не потревожить отдыхающую повариху. А я всё гоняла и гоняла по кругу догадки и гипотезы.

Нет сомнений, что до прибытия Роберта в город остались считанные дни. Он без труда узнает всю прислугу и не погнушается применить силу, чтобы вызнать, куда я пропала. Облегчение приносит только то, что мы ещё не женаты, а, значит, потребовать покорности от моих слуг на правах легитимного хозяина он не имеет права. Однако что-то мне подсказывает, будь мы супругами – моя голова была бы забита совершенно иными тревогами.

И совсем непонятную роль здесь играет Виктор. Сколько не гоню от себя мысли о нём, но они упрямо толпятся на переднем плане моих переживаний. Лорд не был похож человека, который хочет скрыть свои мотивы, что было бы характерно для индивида с дурными намерениями. Не покидает ощущение, что спроси я у него причины поисков графини, будучи при своей внешности, он не стал бы юлить. А так просто не посчитал нужным

что-то объяснять незнакомой простолюдинке.

Естественно, ни о каком доверии речи не идёт. Но, может быть, Ясень прав, рассуждая о потенциальном союзнике?

Незаметно сморенная рассуждениями, я уснула и проспала до самого утра, вынырнув из сна только после ласковой, но настойчивой просьбы Миры проснуться.

Утро не задалось с самого начала. Общая вялость и нестерпимое желание выпить пару чашек крепкого американо превращали меня в небольшого, но крайне злого цербера, к которому решила сунуться одна только камеристка с моим любимым черносмородиновым чаем. Чай был принят благосклонно, подгоревшая овсянка – со скрипом. Берта, как и обещала, с рассветом упорхнула на базар, поэтому приготовление завтрака выпало на долю крайне инициативной, но удивительно бесталанной юной мисс.

– Да там печь просто магическая, – оправдывалась потом бурая от стыда Эля, прогоняя полотенцем запах горелого молока. – Я ж только с обычной управляться умею, а эти ваши финтифлюшки волшебные десятой дорогой обхожу, оторвет ещё что-нибудь.

В унисон моему гадкому настроению из своего сундука выполз помятый чёрт, молча присосавшись к моему чаю. Если бы не знала, что это невозможно, решила бы, что ребенок напился. Пытаясь утешить дитятю, я подхватила его на руки, не обращая внимания на явный протест, и чмокнула в безрогую голову. Шерстка отдавала запахом мыла и…

– Какого клята от тебя несёт спиртом?!

– Не ругайся…

– Ты где алкоголь достал, бес бесстыжий?

– Не кричи…

– Когда налакаться успел, чёрт бессовестный?

– Мы давно уже пьем, как люди, из стаканов и бутылок, а не лакаем, как собаки, – с достоинством ответил ребенок, гордо задрав подбородок.

Я пронаблюдала, как его глаза медленно, но верно скатываются в кучку и внезапно поняла, что совершенно ничего не знаю о процессе взросления чертей. Это уже оно или ещё нет?

– Так где ты выпивку нарыл, каклюдь?

– Там… Вкусно пахло, сладко. Я думал, малина, а оно сладкое сначала, а потом горькое и в глазах двоится, – горестно вздохнул ребенок и махнул лапкой в сторону первого этажа, разом утратив всю спесь. – У старого человека под столом.

– Ты пробрался к деду Якиму в каморку?

– Угу. Любопытно было, что он там от всех вас прячет.

– И что же обнаружил?

– А ничего. Табак вонючий, сладко-горькое в бутылках и книжка старая, вот и всё.

– Ладно, пей воду, ешь кашу и приходи в себя. И ради бога, не суй больше рыльце в непонятные бутылки.

– Ради бога? – хихикнул чёртик. – Так меня еще никто не просил.

К началу рабочего дня вернулись наши Штирлицы, принеся ворох сомнительных слухов и самых нелепых сплетен.

– Поговаривают, что маг этот столичный самим Величеством послан врагов государевых сыскать. Бориску-то, кожевника, помнишь? Евойный зять стражником север города патрулирует, так сам слыхивал, как всё местное начальство засуетилось-завошкалось, когда маг энтот пожаловал. Всех жандармов на уши поставил, комендант лично ему кабинет готовил, а всё одно недоволен лордишка был, ругался страшно.