Кофе и полынь

Ролдугина Софья Валерьевна

– Я навещу её, – обещаю легко. И спрашиваю: – Кроме привета, что бы ты хотел передать?

…травы почти догорели; луна в небе серебряная, безжалостная, а омут чёрен, как бездонная пропасть, как ночь без конца.

Задумавшись, Лайзо начинает вдруг шарить по карманам и извлекает нечто похожее на жестяную коробку от папирос, вот только на крышке нарисованы цветы – фиалки и розы.

– Тут засахаренные лепестки, – немного растерянно говорит он, взвешивая жестянку на ладони. – Мать-то у меня не избалована подарками, но похожую коробку она уже тридцать с лишним лет хранит как зеницу ока – мой отец преподнёс угощение вместе

с отрезом шёлка и золотыми серьгами, когда сватался. Сейчас в коробке лежат пуговицы. А тут я увидел её на столе у одного алманца, когда пробрался в штаб за документами, и прихватил – думаю, ему-то всё равно… Хотя и мне она ни к чему. Может, если б до города добраться, и вышло б её почтой отправить, но…

Последняя травинка истлевает, выпустив тонкую-тонкую струйку дыма.

Время истекло.

Не успев даже засомневаться – получится, нет? – я протягиваю руку и хватаю маленькую жестянку, нагретую теплом человеческих ладоней.

И просыпаюсь.

За окном громыхнуло – оглушительно, страшно. Не то гроза – но какая гроза осенью, не то орудийный залп… Я испуганно вскинулась и упала обратно на подушки, до боли стиснула пальцы – и лишь потом сообразила, что это всего лишь взревел и затрещал автомобильный двигатель, а сознание, одурманенное сном, исказило звук. «Спросонья-то что только не мерещится», – говорила Магда, моя старая горничная…

Интересно, как она сейчас? Вспоминает ли службу? Не держит на меня зло за то, что пришлось её уволить?

Впрочем, какая разница; выбора тогда всё равно не было.

Сердце у меня до сих пор колотилось, словно пришлось изрядно пробежаться. Преодолевая слабое головокружение, я попыталась сесть и с удивлением осознала, что крепко сжимаю в руке маленькую жестяную коробку.

Засахаренные розовые лепестки и фиалки.

– Надо же, и впрямь получилось, – пробормотала я.

Жестянка словно бы ещё хранила тепло пальцев Лайзо.

Погода выдалась ясная и тихая – с самого утра. Проснулась я рано, срочных дел или важных писем, требующих немедленного ответа, пока что не было, а Клэр за завтраком держался на удивление мягко и дружелюбно…

План родился мгновенно.

– Вы так на меня смотрите, дорогая племянница, что я сразу подозреваю худшее, – произнёс Клэр, неубедительно изображая недовольство, и отложил газету. Похоже, я поглядывала на него не так уж незаметно, как представлялось мне самой. – Ну же, говорите. Не испытывайте на прочность моё терпение. Что за взбалмошная идея посетила вас на сей раз?

– О, ничего особенного. Просто собираюсь посетить сегодня одно место, но, увы, находиться там – совершенно недопустимо для леди. Не желаете составить компанию? – спросила я.

Клэр чуть подался вперёд, опираясь на стол, и понизил голос:

– И что мешает мне посадить вас под замок, Виржиния, и запретить любые поездки до тих пор, пока глупости не выветрятся из вашей головы?

– Во-первых, не получится. Во-вторых, вам уже интересно, что я задумала, а в-третьих… – я сделала паузу. Но не выдержала и улыбнулась: – Пожалуйста, дядюшка, помогите мне! Я могу рассчитывать только на вас, и только с вами я чувствую себя в безопасности… К слову, Паола, не хотите ли поехать с нами? – обернулась я к гувернантке. – Так вам будет гораздо удобнее докладывать дяде Рэйвену потом. Да, и я буду очень благодарна за совет, что можно подарить женщине лет пятидесяти-шестидесяти, не слишком высокого

достатка, чтобы не обидеть её и не насмешить.

– Дорогая племянница, смею заметить, что я ещё не согласился, – опасно сладким голосом заметил Клэр…

…а ещё через час «Железная Минни» бодро покатила в сторону Смоки Халлоу. Место водителя занял долговязый Джул; по его пугающему, бесчувственному лицу не понять было, нравится ли ему это, но вёл он, пожалуй, даже более аккуратно и умело, чем Лайзо. Рядом сидел, наслаждаясь поездкой, Клэр, причём с таким кислым лицом, что знай я дядю чуть хуже, то могла бы и обмануться – и решить, что он действительно чем-то недоволен. Мы с Паолой разместились на заднем сиденье, достаточно просторном, чтобы вместить троих, разве что за «третьего» у нас была корзина для пикников со скромными подарками для Зельды.

Конечно, существовала вероятность, что мы приедем зря, и её не окажется дома… с другой стороны, Эллис ведь говорил, что застать Зельду дома проще как раз утром.

Так или иначе, я решила положиться на волю счастливого случая.

И удача меня не подвела.

Зловонные трущобы Смоки Халлоу нисколько не изменились за прошедшее время; пожалуй, только воздух по осени стал чище – теперь, когда жара спала и подули ветра с севера, дым больше не застаивался над низиной… Но вот покосившиеся хибары местных обитателей выглядели ничуть не лучше, и всё такой же смрад исходил от переполненных сточных канав.

Вплотную к нужной улице подъехать не получилось; «Железная Минни» остановилась так близко, как только возможно – у лавки старьёвщика, и Паола с Джулом остались в салоне, а мы с Клэром направились дальше, в проулок. Крыши тут смыкались настолько плотно, что почти не пропускали солнце, и от одной стены до другой я бы легко могла дотянуться руками.

– Неужели здесь кто-то живёт? – скривился Клэр, осторожно переступив через кучу мусора. Объёмную корзину с подарками он нёс так легко и непринуждённо, словно она ничего не весила. – Впрочем, что это я – живут и в местах похуже… Вы уверены, что мы идём правильно, милая племянница?

Судя по его тону, именно в этот момент милой он меня вовсе не считал.

– Разумеется, – кивнула я невозмутимо. – Тут совсем недалеко. Вы ведь не боитесь, дядя?

– Я? Слово «страх» мне неведомо… И если вы сомневаетесь в этом, то вспомните, как быстро появляется Джул, если его позвать.

Тут диалог прекратился сам собой, потому что мы наконец остановились перед дверью, по цвету совершенно сливающейся со стеной. Эллис, помнится, выстукивал какой-то особый шифр – три удара, потом два, потом снова три или что-то вроде того, но я, разумеется, не стала делать ничего подобного – и просто забарабанила тростью что есть силы.

С полминуты ничего не происходило… а потом заскрежетали замки и дверь приотворилась, ровно настолько, чтоб можно было разглядеть небритого, сильно загорелого мужчину, очень высокого и крепко сложенного.

При очень-очень хорошо развитом воображении легко было обнаружить в нём сходство с Зельдой – и отчасти с Лайзо, хотя вряд ли бы их посчитали братьями, появись они рядом.

– Зачем пожаловали? – угрожающе низким тоном поинтересовался он.

Так громилы и разбойники обычно спрашивают, не желает ли путник убраться подобру-поздорову; интонации, к счастью, были знакомы мне только по театральным представлениям, а вот говорившего я узнала.