Кофе, можжевельник, апельсин
Шрифт:
И уж тем более не доверил бы ему присмотр за бесценными внуками.
– Благодарю, – кивнула я, чувствуя вину за прежние, нелестные для Джула мысли. – Если можно, я бы предпочла не упоминать об этом при отце Адаме. Лучше расскажите позже Эллису и сэру Клэру Черри обо всём, что вы заметили.
Джул молча поклонился.
Тем временем детектив ненадолго исчерпал запас коварных вопросов и медленно направился к нам вместе со священником, рассказывая ему по дороге нечто явно забавное – наверняка очередную байку о мудрых несуществующих родичах или о нерасторопных, но вполне реальных сослуживцах-»гусях».
– Отец
На мгновение я засомневалась. Мы собирались вернуться в коттедж Аклтонов к обеду, а срок уже подходил… К тому же дети наверняка проголодались, особенно после игр на снегу. С другой стороны, у Эллиса, без сомнений, были свои причины заглянуть в церковь, причём именно сейчас, в компании отца Адама. Потому я всё-таки согласилась.
Спускаться с холма было гораздо легче, чем подниматься, и внизу мы оказались спустя четверть часа, не больше. Дорога, ведущая к деревне, была порядком утоптана, несмотря на вчерашнюю метель. Видимо, с утра здесь прошёл не один человек, да и не только «прошёл»: взгляд без труда различал и следы от широких колёс, и отпечатки лошадиных копыт… со всеми, как сказала бы деликатная леди Клэймор, «непременными аксессуарами». В один такой «аксессуар» едва не наступил белокурый ангел Чарли, чересчур увлечённый подражанием высокомерным манерам дяди Клэра. Ботинки мальчика в последнюю секунду спас Джул, который подхватил его под мышки и легко перенёс через опасный участок.
Чарли сразу растерял презабавную серьёзность и вполне по-детски покраснел, а Кеннет захихикал и зашептал что-то на ухо Лиаму.
Сама деревня оказалась больше, чем мне представлялось по отчётам. Три с половиной десятка домов были разбросаны по обеим сторонам извилистой речушки. На каждом берегу имелся собственный паб. На правом – «Косой Келпи», на левом – «Кривой Клуракан». Обе вывески – страшней греха: что первая, где красовался оплывший конь с рыбьим хвостом и злющими узкими глазками, что вторая, где на груде бутылок возлежал уродливый старичок с непомерно длинным носом. Лично я бы ни у одного, ни у другого заведения и порога бы не переступила, даже если б мне заплатили. Но, по словам отца Адама, оба паба преуспевали, потому как издавна вели между собою нешуточную борьбу за кошельки деревенских выпивох и любителей поболтать вечерком за кружкой, изобретая при этом всё новые рецепты закусок.
– Эль там тоже неплох, – нехотя признал священник, искоса взглянув на меня. – Я, конечно, избегаю всяческих искушений, но по большим праздникам позволяю себе кружку-другую.
Я представила себе строгого и хмурого отца Адама немного пьяным, порозовевшим и развеселившимся – и мне тут же стало гораздо легче разговаривать с ним. Тень, упавшая между нами после первой беседы, почти растворилась. Лишь терзала сердце маленькая змейка любопытства: какие именно слухи обо мне доходили до этой глуши?
Других развлечений, кроме похода в паб, у местных обитателей не водилось. Летом и осенью в деревню приезжала ярмарка. Изредка заглядывали бродячие артисты. В этом году, например, здешним детишкам повезло увидеть настоящие «чудеса» цирка: акробатов, глотателей шпаг, дрессировщика с выводком собак, визгливого карлика в колесе и суровую бородатую женщину.
–
В этот момент выражение лица у Джула стало престранным. Мне даже показалось, что он вот-вот скажет что-нибудь жуткое – тем самым своим завораживающим голосом, богатым на обертоны. Однако Джул промолчал, и отец Адам, поощряемый восторженными взглядами Эллиса, продолжил рассказ.
Имелась в деревне и одна лавка, где продавали всё – от писчих принадлежностей до перчаток. Жил здесь неподалёку и свой доктор, в красивом и прочном доме на восточной окраине. Рядом со станцией, то есть не более чем в часе езды от деревни, располагалась почта, где тоже можно было купить кое-что из мелочей, а также отправить телеграмму хоть в Бромли, хоть в Марсовию и даже – нововведение нынешнего управителя – заказать пересылку товаров из столичных магазинов. Девицы Лоринг якобы заказали себе летом по шляпке…
– Две ярко-зелёные шляпки, расшитые бисером. Не приличествует такая броскость порядочным девушкам, – бескомпромиссно осудил юных модниц отец Адам.
Я подумала, что бы он мог сказать о нарядах леди Вайтберри… да что там – о моих собственных летних платьях! – и благоразумно промолчала. Но, как ни странно, слова, которые помогли изрядно расположить к себе непреклонного священника, нашла Паола.
Так как день был в разгаре, то прохожих на дороге хватало. Лица угрюмые и радостные, растерянные и сосредоточенные… Бесконечно разные, почти как в городе. При виде отца Адама кто-то улыбался, кто-то – особенно из совсем молодых девушек или женщин в том возрасте, когда ещё хочется цвести – морщился; иные, особенно дети, испуганно округляли глаза.
Но каждый, кто встречался нам по пути, обязательно подходил к священнику и приветствовал его.
– Вы много знаете о нуждах здешнего народа, – заметила Паола, провожая взглядом одного из таких прохожих – благообразного, но изрядно пьяного старичка, который едва не ткнулся лицом в снег, отвешивая приветственный поклон. – И люди это ценят… и боятся немного.
– Капля страха никому ещё не вредила, – ворчливо откликнулся отец Адам, и в голосе его слышались нотки тщательно скрываемой гордости. – Страх перед наказанием уберегает от проступков.
– Но не от преступлений, – послышалось откуда-то из-за спины.
– Что? – порывисто развернулся священник, однако позади него шли только братья Андервуд-Черри и Джул, ещё более отстранённый, чем всегда. Никто из них, разумеется, не мог так дерзко возразить. – От холода слух со мной играет шутки, похоже…
Эллис явно намеревался с охотою пояснить, что именно не расслышал отец Адам, и я поспешила отвлечь их обоих:
– Да, миссис Мариани права. Даже я заметила, что к вам здесь относятся по-особенному, – польстила я священнику и, пользуясь тем, что он смягчился и потерял бдительность, тут же добавила: – Наверное, поэтому вас не пугают одинокие прогулки у стен полуразрушенного замка.