Кофе, можжевельник, апельсин
Шрифт:
Далее обед проходил спокойно. В конце второй перемены беззвучно подошёл Джул, скользнул тенью вдоль стены и прошептал что-то на ухо Клэру. Тот кивнул, небрежно махнул рукой и вернулся к своей тарелке. Я гадала, что это могло бы значить, но только до десерта, когда Лайзо торжественно ввёл в столовую «колдуна», умытого, причёсанного и на диво спокойного. Густые чёрные тени вокруг глаз, правда, никуда не делись, однако сейчас они смотрелись скорее жалко, чем пугающе.
– Роберт Блаузи, – скромно представился он. Оглянулся на ухмыляющегося Лайзо и опасливо продолжил: – Могу я, э-э… присоединиться к чаепитию и изложить своё дело?
У дяди Клэра дёрнулись уголки губ. Я приняла это
– Прошу, присаживайтесь.
Миссис Аклтон тут же шагнула в столовую с дополнительным набором посуды, словно дожидалась моего разрешения за углом. Паола же в свою очередь увела Лиама и братьев Андервуд-Черри: свою порцию бланманже с сушёной вишней они уже получили, а кофе детям, по мнению Клэра, не полагался.
Итак, в столовой осталась я; Мадлен – как моя компаньонка и подруга; Клэр – старший родственник; и, разумеется, Эллис, формально – на правах гостя, а на самом деле – как организатор всего этого беспорядка. Лайзо вышел, однако наверняка он ждал где-то поблизости, подслушивая и присматривая.
Роберт Блаузи сперва долго гипнотизировал чашку с кофе своими изумительными голубыми глазищами, а затем тихо-тихо произнёс:
– Извините, пожалуйста. Я отвык… от цивилизации.
– И давно вы переехали в эти края? – дружелюбно спросила я, чувствуя себя почти так же, как в «Старом гнезде».
– Откровенно говоря, я тут родился, – признался Роберт. Теперь, когда он был умыт и причёсан, стало ясно, что лет ему не так уж много – самое большее, тридцать или тридцать два. Природа наградила его правильными, хотя и мелковатыми чертами лица: изящно очерченные брови, тонкие и почти бесцветные губы, прямой нос. Только раскосые глаза из-за удивительного чистого цвета казались огромными. – Потом тётка по отцу, из Альбы, оплатила моё обучение в колледже. Наверное, она рассчитывала, что я в Окленде заведу знакомства, приобщусь к светской жизни и прочее… Но там так интересно было учиться! – воскликнул он, и скулы у него слегка порозовели. – Я смог оторваться от библиотеки только тогда, когда узнал, что матушка тяжело больна. Вернулся в деревню, нанял хорошую сиделку… В общем, вскоре мама умерла, а через год отошла в мир иной и моя тётушка из Альбы. По завещанию мне досталась изрядная сумма, правда, пока я не женюсь, то могу пользоваться лишь годовыми процентами. А ещё… тётины книги. Очень много книг. Их привезли сюда на двух огромных повозках… – По мере того, как Роберт говорил, румянец у него становился ярче, а глаза начинали подозрительно блестеть. – И когда я начал читать, то понял – я избран!
За дверью кто-то раскашлялся. Я мысленно погрозила Лайзо пальцем.
– И для чего же вы избраны, юноша? – весело осведомился Эллис, который был, между прочим, примерно того же возраста, что и Роберт.
– Для борьбы со злом, – тихо и торжественно ответил он, потом встретился взглядами с явно скучающим Клэром Черри и погрустнел. – Но это всё лирические отступления. Я хочу вас всех предупредить об опасности. Отец Адам – плохой человек.
Слова его прозвучали столь просто и безыскусно, что на мгновение я поверила ему целиком и полностью. Но затем во мне заговорила фамильная подозрительность Эверсанов.
– И что же дурного он вам сделал? – поинтересовалась я. – Неужели запретил заниматься, гм, колдовством в присутствии рабочих?
– Он вам уже на меня нажаловался? – вскинул голову Роберт. Глаза у него стали уже не блестящими, а подозрительно влажными. – Так и знал! Я ведь сорвал его злодейские планы по оболваниванию простых работяг!
Эллис забавно выгнул брови:
– Даже так? И каким образом он хотел их оболванить?
Роберт сник.
– Не знаю. Правда, не знаю.
В его словах было зерно истины, определённо. Но, с другой стороны, казалось, что Роберт не договаривает, заигрывается в «колдуна». Когда я спросила его, почему он решил, что будут ещё две жертвы, кроме Кирни и Янгера, то в ответ услышала только пространные рассуждения о «мистических слугах» и о таинственных знаках в небе над холмом. Когда от всей этой мистики у меня начала зарождаться мигрень, наблюдательный Клэр мягко и непреклонно выставил Роберта Блаузи вон.
Лайзо перебрал свои дорожные запасы, просмотрел заготовки миссис Аклтон – и заварил мне смесь от головной боли. Я собралась ненадолго прилечь. Мэдди согласилась побыть в комнате и разбудить меня, если начну странно вести себя во сне. Конечно, такая просьба её немного озадачила, а затем и испугала – наверняка вспомнился сразу Валх и его чернокожая прислужница. Но всё было гораздо проще.
Пока я не хотела снова увидеть те красивые руки – и ступку с человеческими тельцами.
– Отдохните, – одобрил мои планы Эллис. Судя по одежде, он собрался на прогулку. – Вечером расскажу вам кое-что любопытное, а пока схожу и взгляну, что за дом нашёл для нас Лайзо. Говорит, приятный сюрприз для меня будет, – подмигнул он и рассмеялся.
Мадлен пошла проводить его до порога. А меня начало неумолимо клонить в сон.
«Надо было посмотреть на руки отца Адама и Роберта, – подумала я. Мысли в голове путались. – Обязательно, в следующий раз…»
Затем на меня навалился сон – к счастью, без сновидений.
Очнулась я через час с небольшим от крика миссис Аклтон:
– …та самая шкура?! Куда вы её несёте? Куда?! Нет, не позволю!
– Шкура?! – подскочила я на месте, скидывая одеяло. Мэдди, задремавшая было над книжкой, тоже всполошилась. Миссис Аклтон внизу продолжала возмущаться. Затем дверь хлопнула, и ненадолго воцарилось молчание. Затем кто-то снова заговорил, тихо и очень недовольно… Я прислушалась, но не различила ни одного слова. – Бессмыслица какая-то. Надо взглянуть, что там происходит. Впрочем, готова спорить, это Эллис устроил беспорядок.
Мэдди улыбнулась и развела руками, словно говоря: «Чего ещё от него ждать?», а затем нахмурилась – и выговорила еле слышно:
– П-привычка. У него.
Сердце у меня захолонуло от странного чувства, смеси радости и тоски, которая накатывала всякий раз, когда Мадлен произносила что-то вслух, а потом долго кашляла или растирала горло, морщась от боли.
– Да, водится за ним такая привычка, – согласилась я, накидывая шаль на плечи.
Внизу, у входа обнаружилась вся честная компания – Эллис, Клэр, Джул, чета Аклтонов и мистер Панч. Аккурат посреди холла высилась куча крайне вонючего и грязного меха, кое-как завёрнутая в мешковину.
«Надо полагать, это и есть та самая шкура, из-за которой начался скандал», – подумала я и, сделав Мадлен знак остановиться, стала потихоньку наблюдать за происходящим с верхней площадки.
– Мистер Норманн, вы негодяй, – спокойно и очень холодно отчеканила миссис Аклтон. Её супруг, бормоча что-то наподобие «ох, ёжики-селёдки, не видать мне пирогов», бродил вокруг шкуры и временами бросал умеренно гневные взгляды на детектива.
Эллису, впрочем, и взгляды, и слова были что лёгкий весенний дождь для сорняков в саду.