Когда ад замерзнет
Шрифт:
– Завязала, чем попало. – Теперь она ворчит, разматывая импровизированные бинты. – А вот тут дело плохо, придется зашивать.
На меня, похоже, никто внимания не обращает. Мужик тряхнул самого высокого подростка и заставил его повернуться ко мне.
– Смотри. – Его ярость, похоже, сгустила воздух до консистенции кипятка. – Все смотрите, и ты, Миша, тоже смотри, не смей отворачиваться.
Мелкий попытался отвернуться, хныча, и тетка в бигуди сделала шаг в его сторону, но мужик жестом остановил ее.
– Не вмешивайся, Роза. Пусть смотрят на результат своего хулиганства. – Он снова тряхнул старшего. – Вы человека искалечили, а могли и убить. Лутфие Алиевна, повреждения серьезные?
– Левую ногу придется зашить, само это не заживет. – Докторша поднялась. – Сейчас схожу за инструментами и лекарствами. Прибрать бы тут…
– Сейчас приберем. – Дама с экзотическим именем Роза, оказывается, принесла с собой большую щетку на длинной ручке и жестом остановила запротестовавшего было мужика. – Погоди, тетя Лутфие придет, ей и расположиться негде будет. Саша, ну-ка мигом домой и принеси два табурета, маленький и большой.
Ребята, я вам всем не мешаю?
– Нет, погоди. – Мужик нависает над пацанами гневной скалой. – Я хочу понять, зачем вам, дебилам, это понадобилось.
Они считали меня вампиром, парень. Вот я-то как раз это отлично понимаю, все факты говорят против меня.
– Я весь внимание. – Раскаты грома в голосе мужика пригибают головы пацанов к земле. – И мне ответ нужен сейчас, а не завтра.
– Мы думали, она вампир.
Ну, что я говорила? Господи, вот еще вампиром прослыть мне никогда не удавалось, но я исправила это досадное упущение в своей биографии.
– Что?!
– А что! – Старший мальчишка вздернул подбородок. – У дяди Лени горло разорвано, а крови почти что и не было. И Митрофановна умерла… вампиры умеют заживлять раны, а тут его вспугнули, наверное. Ее.
– И вы решили…
– Ну да. Солнечный свет. – Мальчишка смотрит в сторону. – Мы думали…
– Ну, это вы еще даже не начинали думать. – Голос мужика звучит даже ласково. – Но я вас думать научу, факт. И сейчас вы сначала тут все приберете. Мигом за табуретками, и убирать. А вашим родителям я уже позвонил, они едут.
Двое пацанов даже попятились, но убегать смысла нет, и они это понимают.
Вернулась смуглая тетка, неся в руках врачебный чемоданчик, за ней громыхнул табуретками охотник на вампиров.
– Роза, помоги-ка мне. – Медработник поставила на пол чемоданчик и вытащила из него одноразовую стерильную салфетку. – Тебя как зовут, детка?
Это она мне, понимаете. Наконец заметила. Детка, забавно.
– Линда.
– Ну, так вот, Лидочка, давай ножку на табурет, мне так удобней будет шить.
Так, и здесь я Лидочка. Ну, ладно.
– Роза, держи таз, я промою раствором фурацилина.
Граждане, мои ноги приделаны ко мне, вообще-то. И раны чертовски болят – шок прошел, и я ощутила все и во всей красе.
– Надо укол делать, рану придется прозондировать, не стерпит она, да и незачем.
Дверь открылась как раз на середине пошивочных работ. В комнату ввалилась какая-то пара, которая тут же вцепилась в одного из пацанов, и истеричная толстуха, которая принялась орать на меня.
Я абстрагировалась. Когда я слышу такой визг, я тут же абстрагируюсь.
Вишенкой на торте оказался полицейский, который пришел задать мне вопросы. Вернее, два полицейских, один из которых принял живейшее участие в разборе полетов вокруг антивампирского хулиганства, а второй пристал ко мне с вопросами. При этом мне зашивали ногу, и я ощущала себя весьма неоднозначно.
– Молодой человек, вы другого времени не нашли? – Докторша отложила иголку и намазала шов чем-то едким. – Вы же видите, в каком она состоянии.
– У меня работа. А скажите, вчера вечером вы не видели ничего, что показалось вам необычным или подозрительным?
– Нет.
Трупы я и раньше видела, но на тот момент я ничего такого не заподозрила, а что необычного может быть в валяющемся на земле пьянице? Ну, допился до коматоза, и все. Ничего необычного или подозрительного, так что я совсем не солгала.
– А вы куда-то выходили вечером?
– Да, за чаем выходила, часов около девяти. В магазин через дорогу, чек где-то в кармане.
– И когда возвращались обратно…
– То ничего подозрительного не видела.
Продавщица может вспомнить меня, и на чеке есть время, в которое я была в магазине. А вот о том, что я полчаса пила горячий шоколад с первым встречным, никто знать не может. Так что я вполне могла пройти по улице, и трупа там еще не было.
Похоже, я попала в цель.
– Но вчера мы стучали к вам, а вы не открыли.
– Не хотела. – Я пожала плечами. – Я не обязана среди ночи открывать непонятно кому, тем более, что ничего существенного я вам сообщить все равно не могла.
– Это я буду решать, что существенно, а что нет.
– Ну, так не надо было среди ночи являться, тут вам не притон, чтобы по ночам шастать.
– Я сейчас тебя арестую, и…
– Остынь, Димон. – Второй полицейский заинтересованно смотрит на мои ноги, и интересуют его явно не повязки. – Это ваша вчерашняя одежда?
Он держит в руках мою толстовку, из кармана которой он уже выудил вчерашний чек.
– Ну да.
– Ну вот и хорошо, мы все выяснили, ни к чему ссориться. – Второй сделал знак коллеге. – Спасибо за сотрудничество, выздоравливайте. Идем, напарник, нам еще работать.