Когда бог был кроликом
Шрифт:
— Это от моей сестры Венди, — похвастался он и, ускоряясь, помчался дальше, к воображаемой линии финиша.
— Он терпеть не может свою сестру Венди, — сообщил мне брат.
Наблюдая за тем, как скрывается за поворотом нелепое оранжево-пурпурное пятно, я подумала, что и она, наверное, не особенно любит мистера Харриса.
Без трех минут два отец громко позвал нас:
— Ланч!
— Ну, пошли, — сказал брат. — «Что ж, ринемся, друзья, в пролом…»
— Куда-куда? — не поняла я, но он уже
Сначала я увидела коробку, большую картонную коробку от телевизора, из-под которой торчали только ноги брата.
— Я уже дошел? — спросил он, приближаясь к столу.
— Почти, — подсказала я, и, сделав еще один шаг, он водрузил коробку на стол.
От нее исходил злачный запах сырой соломы. Коробка слегка шевелилась, но я нисколько не испугалась. Брат распахнул картонные створки и вытащил на свет самого большого кролика, которого мне когда-нибудь доводилось видеть.
— Я же говорил, что найду тебе настоящего друга.
— Кролик! — прошептала я, замирая от счастья.
— Вообще-то это бельгийский заяц, — покровительственно объяснил брат.
— Бельгийский заяц, — повторила я так, словно эти два слова означали «любовь».
— Как ты его назовешь? — спросил он.
— Элеонор Мод, — ответила я.
— Кролика не могут звать так же, как тебя, — засмеялся брат.
— Почему это? — обиделась я.
— Потому что он мальчик.
— А-а.
Я повнимательнее посмотрела на его каштановую шерстку, белый хвостик, на вывалившиеся из-под него две горошинки помета и подумала, что кролик и в самом деле больше похож на мальчика.
— А ты бы как назвал его? — спросила я у брага.
— Богом, — важно ответил тот.
— Улыбочку! — скомандовал отец и щелкнул у меня перед носом своим новым «поляроидом».
Я на секунду ослепла, а кролик беспокойно заерзал у меня на руках.
— Испугалась? — спросил отец, доставая снимок.
— Не очень.
— Все идите сюда! Смотрите! — позвал он.
Мы столпились вокруг стола, и под аккомпанемент восторженных охов и ахов я наблюдала, как постепенно проявляется и становится четким мое лицо. Новая короткая стрижка, которую я так долго выпрашивала у родителей, выглядела как-то странно.
— Ты отлично получилась, — похвалила мать.
— Правда ведь? — подхватил отец.
Но я видела какого-то мальчишку на том месте, где должна была быть я.
~
Январь 1975 года, бесснежный, теплый и сырой, был месяцем непринятых решений и ни разу не использованных санок. Я изо всех сил старалась оттянуть неизбежное возвращение
Прежде всего я заметила ее волосы: темные, непокорные, курчавые, упрямо вылезающие из-под бесполезного пластикового ободка, который то и дело сползал ей на лоб. Ее шерстяная кофта, явно связанная дома, так растянулась от многих стирок и отжиманий, что доставала чуть не до коленей и была лишь немного короче серой форменной юбки. Девочка не обратила на меня никакого внимания, хоть я и покашляла, проходя мимо. Она пристально смотрела на свой палец. Зайдя в класс, я обернулась: она по-прежнему неподвижно стояла, уставившись на самый кончик пальца, где был шариковой ручкой нарисован глаз. Развивала способности к гипнозу, как объяснила она позже.
Я продемонстрировала изумленным одноклассникам последнюю фотографию своего кролика и триумфально закончила:
— …Вот так на это Рождество в нашем доме поселился бог.
Теперь, широко улыбаясь, я ждала заслуженных аплодисментов. Однако их не последовало. В классной комнате вдруг стало совсем тихо и очень темно. Жидкий желтый свет ламп на потолке трусливо отступал под натиском собирающихся на небе черных грозовых туч. Вдруг новенькая девочка, Дженни Пенни, громко захлопала и выкрикнула что-то одобрительное.
— Замолчи немедленно! — заорала на нее наша учительница, мисс Грогни, и от праведного гнева губы у нее сомкнулись в почти неразличимую тонкую линию.
Тогда я еще не знала, что мисс Грогни была порождением пары миссионеров, отправившихся проповедовать слово Божье в далекий и крайне негостеприимный район Африки, но, увы, вскоре обнаруживших, что мусульманские проповедники добрались туда раньше их. Я двинулась было к своей парте, но мисс Грогни твердо остановила меня:
— Стой, где стоишь.
Я подчинилась, чувствуя, как теплой тяжестью наливается мочевой пузырь.
— И ты считаешь возможным называть зайца… — угрожающе начала мисс Грогни.
— Вообще-то это кролик, — прервала ее Дженни Пенни. — Это просто такая порода, бельгийский…
— И ты считаешь возможным называть кролика богом? — повысила голос мисс Грогни.
Я догадалась, что это один из тех вопросов, на которые лучше не отвечать.
— Ты считаешь возможным говорить: «Я надела на бога поводок и пошла с ним в магазин»?