Когда Бог был женщиной
Шрифт:
Алиса перепугалась. Впопыхах попыталась разобраться, как вернуть все обратно, но в панике все напутала и вызвала сложную реакцию: Марьяша со слезами на глазах уверяла, что с радостью отдаст ресторан кому угодно — хоть арабским сепаратистам…
Алиса отхлебнула коктейль, задержала дыхание, закрыла глаза и распутала клубок противоречий. Мысли и чувства подруги, наконец, потекли в правильном направлении, и та уставилась на Алису тяжелым недобрым взглядом.
— Марьяночка! Прости! — каялась Алиса, объяснялась, но Марьяна все еще дулась.
— Я тебе не тренажер! — обижалась
— Фая сейчас в салоне, не хотелось ее отрывать, но у нее я тоже обязательно попрошу магазин! — клялась Алиса.
Марьяна заявила, что хочет это видеть — иначе прощения ей не будет.
Поэтому вечером они собрались за городом у Файки — и та, на глазах довольной Марьяны, подарила Алисе свой лучший бутик, да еще и спросила: что так мало? Можно два, три… Видимо, Алиса опять перестаралась.
Остаток вечера они выискивали по Интернету «Форбсов», выбирали самых подвижных, а потом Фая с Алисой обзванивали знакомых редакторов всяких разных журналов, чтобы выяснить — где и когда будут вечеринки, на которых могут присутствовать самые-самые. В итоге остановились на премии «Лицо года», где награждали самых популярных медийных звезд, и куда бизнесмены рвались пачками, так как там можно было познакомиться с актрисами, певицами и телеведущими.
Артем Савичев просто обязан был там показаться — девушек он менял каждые полгода, независимо от статуса подруги. Будь то хоть Вайнона Райдер — и ее уволят спустя несколько месяцев. Может, он ведет дневник, где описывает лот № 231: Николь Кидман, актриса, в сексе так себе, характер отличный, готовить не умеет, любит фиолетовое белье… и так далее — ради удовлетворения своеобразного мужского эго.
Но волноваться за моральный облик Савичева Алиса не собиралась — это его личное дело, что он там принимает — виагру или литий.
Ночью, когда все разошлись по комнатам, и после того, как Марьяна устроила скандал, что в ее квартире свалка Алисиных вещей, и попыталась выжить ту из спальни, Алиса лежала в кровати без сна. Она устала, но тревожные мысли будоражили. Странно все это было. Раньше она думала, что если ее, не дай бог, уволят из «Глянца» — мир рухнет, а теперь она нищая и бездомная, но ей все еще кажется, что ничего не изменилось. Может, это такой самообман во спасение?
Послезавтра утром Алиса металась, как ошпаренная. Надо было выглядеть сногсшибательно… Хоть он и жертва, но все-таки мужчина…
Фая с интересом следила за терзаниями подруги, которая разбрасывала вещи на полу, чтобы потом в них запутаться, клала на пудру перчатки, чтобы сразу их навечно потерять, вдевала в уши серьги и забывала об этом…
Но к вечеру Алиса более-менее успокоилась, смирилась с неизбежным (то есть либо с успехом, либо с провалом) — чему способствовал набег на магазин «Персонаж», где она оторвала убийственное черное платье из струящегося трикотажа, к которому подобрала Файкины серебряные браслеты в античном стиле — почти до локтя, и дивные серьги с одним бриллиантом на каждое ухо, но зато в два карата. Выглядела она упоительно — если бы не Фая, так бы и стояла перед зеркалом, хорошо хоть подруга пресекла сеанс самолюбования.
Фая
На вечеринку они явились с опозданием — большинство гостей уже собрались. Фая непринужденно здоровалась со знакомыми и время от времени пинала Алису под ребра — та не могла ни на чем сосредоточиться и все время крутила головой в поисках объекта.
И, наконец, увидела его. Он разговаривал с Жанной Фриске, которая на этот раз была в простом вечернем платье от «Каролины Эрреры» — никаких тебе вырезов и обнаженного тела.
Алиса решительно направилась к ним, но тут ее перехватила Маша. Та самая Маша! На которую ее променял бывший любовник!
Маша, уж конечно, была в своем репертуаре — просто Камилла Паркер Боулз. Нечто серое, шелковое, невнятное, но ясно, что дорогущее. Прическа без затей, «невидимый» макияж. Скромность во плоти.
— Как дела? — с надрывом поинтересовалась Маша. Видимо, она все еще считала (и все ее подружки, включая Наташу, тоже так считали), что Алиса должна до сих пор переживать разрыв с Димой.
— Хорошо, — удивилась Алиса.
— Я слышала… — Маша смутилась. — О клубе…
— А! — оскалилась Алиса. — Ерунда! Все застраховано.
— Да? — с недоверием спросила Маша.
— Ну, а ты как? Как Дима? — Алиса перевела беседу на другую тему.
Маша расцвела.
— Вот! — она сунула Алисе под нос кольцо с нескромным бриллиантом.
— Классный маникюр! — одобрила Алиса. — Ладно-ладно, шучу… Отличное кольцо. Бриллиант?
— Конечно! — обиделась Маша. — Свадьба будет во Франции. Я так волнуюсь! Просто не могу себе представить — я выхожу замуж! Мне даже иногда страшно…
— Не хочу тебя обидеть, но я лично не понимаю всей этой предсвадебной истерии, — Алиса пожала плечами. — Не уверена — не обгоняй. То есть если ты сомневаешься, во-первых, подпиши брачный договор, а, во-вторых, подожди с этим. Вы же все равно живете вместе, зачем торопиться?
Маша посмотрела на нее с такой тоской, что Алисе даже стало стыдно. Немного. Конечно, Маша не ожидала от бывшей девушки своего жениха экстаза от счастья за нее, Машу, но, видимо, предполагала, что на фразу «Я боюсь — это же на всю жизнь!», Алиса ответит что-нибудь предсказуемое: «Ой, ну что ты! Тебе так повезло! Он такой дивный! И богатый! И так тебя любит!»…
Но зачем, интересно, Алисе утешать Машу, если у той ничего такого трагического не случилось? Маша и сама знает, что Дима богатый и милый, и любит ее. Наверное, невесты пристают к знакомым потому, что им кажется, будто те им недостаточно завидуют.
К тому же свадьба в современном мире казалась Алисе странной и подозрительной традицией: вы приглашаете родственников со всего света, многие из которых выглядят так, что рядом с ними вряд ли оставишь сумочку, каких-то знакомых с работы, которые уже через полчаса лыка не вяжут, напяливаешь чудовищное платье, фату и делаешь вид, что фраза: «Теперь вы можете запечатлеть первый поцелуй» не вызывает у тебя приступов смеха — это после трех лет бурного секса…