Когда боги смеются
Шрифт:
Сила Буревестника продолжала переливаться в альбиноса, который уже чувствовал, что в состоянии встать.
Поднявшись на ноги, он неуверенной походкой направился к своему коню.
– Я уверен, что Туманный великан обычно не охотится в этих местах. Его сюда направили. Кто или что - не знаю, но нам нужно поскорее добраться до более твердой почвы.
Шаарилла спросила:
– Двигаясь в какую сторону - назад или вперед?
Элрик нахмурился.
– Конечно вперед. Что это ты?
Шаарилла проглотила слюну и потрясла головой.
– Тогда поспешим, - сказала она.
Они сели на коней и, почти
Теперь, когда Элрик понял, что какая-то сила пытается ставить препоны на их пути, они стали спешить - отдыхали мало и гнали своих мощных лошадей, пока те чуть не падали с ног от усталости.
На пятый день они оказались в пустынной скалистой местности, где моросил дождь.
Твердая земля под копытами лошадей была скользкой, а потому они ехали медленно, приникая к промокшим гривам, кутаясь в плащи, которые почти не спасали от назойливого дождя. Они ехали некоторое время в молчании, а потом услышали впереди жутковатый, похожий на лай хохот и стук копыт.
Элрик указал на скалу справа от них.
– Укроемся там, - сказал он.
– Что-то движется нам навстречу. Возможно, новые враги. Если повезет, они проедут мимо.
Шаарилла молча повиновалась ему, и они вдвоем, стоя под скалой, слушали, как приближается к ним этот отвратительный лай.
– Один всадник… и несколько каких-то тварей, - сказал Элрик, прислушиваясь.
– Твари либо сопровождают, либо преследуют его.
Потом они увидели их, несущихся под дождем. Человек отчаянно пришпоривал такую же испуганную, как он, лошадь, а за ним, сокращая расстояние, мчалась стая зверей, которых Элрик и Шаарилла поначалу приняли за собак. Но это оказались не собаки, а полусобаки-полуптицы с худыми косматыми телами и собачьими ногами, заканчивающимися птичьими когтями, а вместо собачьих морд у них были изогнутые птичьи клювы.
– Это охотничьи собаки Дхарзи, - выдохнула Шаарилла.
– Я думала, что их давно уже нет на свете, как и их хозяев!
– Я тоже так думал, - сказал Элрик.
– Что им здесь надо? Между Дхарзи и обитателями этих земель никогда не было никаких контактов.
– Что-то привело их сюда, - прошептала Шаарилла.
– Эти проклятые собаки, несомненно, учуют нас.
Элрик потянулся к рунному мечу.
– Тогда мы ничего не потеряем, если попытаемся помочь их возможной добыче, - сказал он и пришпорил коня.
– Жди здесь, Шаарилла.
В этот момент дьявольская стая преследователей и их жертва как раз проносились мимо скалы, под которой прятались Элрик и Шаарилла, в направлении узкого ущелья. Элрик стегнул коня и устремился следом.
– Эй!
– крикнул он обезумевшему от страха всаднику.
– Развернись и встань - я тебе помогу!
С высоко поднятым рунным мечом Элрик поскакал на щелкающих клювами воющих собак, и копыто его коня ударило одну из них с такой силой, что хребет этой нездешней твари переломился. Оставалось еще пять или шесть необычных собак. Всадник развернул коня и извлек из своих ножен длинный изогнутый меч. Это был маленький человек с широким уродливым ртом. Он с облегчением ухмыльнулся.
– Эта встреча - мой счастливый случай, добрый господин.
Большего сказать он не успел - две собаки набросились на него, и он был вынужден сосредоточиться на защите от смертоносных когтей и щелкающих клювов.
Три другие собаки принялись за Элрика. Одна из этих злобных тварей высоко подпрыгнула, нацелив свой клюв на его горло. Он ощутил мерзкое дыхание на своем лице и не медля нанес Буревестником удар, который рассек собаку на две части. Элрика и его коня окропила грязная кровь, от запаха которой две оставшиеся собаки стали еще яростнее нападать на него. Но, вкусив этой крови, танцующий рунный меч запел свою торжествующую песню, и Элрик почувствовал, как Буревестник повел за собой его руку и нанес удар еще одной мерзкой твари.
Острие меча вонзилось прямо в грудь собаке, попытавшейся прыгнуть на альбиноса. Собака завизжала в мучительной агонии и попыталась клювом схватить клинок. Но когда клюв прикоснулся к сверкающему металлу меча, в ноздри Элрику ударило жуткое зловоние, похожее на запах гари, и злобная тварь издала резкий вой.
Занимаясь последней оставшейся собакой, Элрик краем глаза увидел обуглившееся собачье тело. Его конь встал на дыбы и обрушился на оставшуюся в живых псину своими передними копытами. Собака увернулась и набросилась на Элрика слева - с той стороны, откуда он не ждал нападения. Альбиносу пришлось развернуться в седле, и тогда он сумел нанести удар по собачьему черепу, который раскололся, забрызгав влажную землю кровью и мозгами. Правда, собака еще была жива и попыталась было ухватить Элрика своим клювом, но сил у нее уже не осталось, и мелнибониец, не обращая внимания на эту тщетную попытку, пришел на помощь маленькому человеку, который уже расправился с одной из собак, но вторая доставляла ему немало трудностей. Собака ухватила его меч своим клювом почти у самой рукояти.
Собачьи когти были близко от горла человека, который пытался стряхнуть эту тварь со своего меча. Элрик ринулся вперед, держа рунный меч как копье, нацеливая его на болтающуюся в воздухе собаку, которая пыталась вцепиться когтями в ускользающую от нее добычу. Буревестник вонзился в нижнюю часть туловища собаки и рванулся вверх, разрезая эту тварь надвое до самой ее глотки. Собака выпустила из клюва меч и, агонизируя, упала на землю. Конь Элрика ударил ее копытами. Тяжело дыша, альбинос всунул меч в ножны и настороженно посмотрел на человека, которого спас. Он избегал контактов, в которых не было необходимости, и не хотел чувствовать себя неловко под градом благодарностей, которыми должен был разразиться спасенный.
Он не обманулся - уродливый широкий рот сложился в веселую ухмылку, и человек поклонился в седле, возвращая свой изогнутый меч в ножны.
– Благодарю тебя, мой добрый господин, - оживленно сказал он.
– Без твоей помощи схватка могла бы продолжаться дольше. Ты лишил меня неплохого развлечения, но руководствовался лучшими побуждениями. Меня зовут Мунглам.
– Элрик из Мелнибонэ, - ответил альбинос, но спасенный никак не прореагировал на это имя. Это было странно, потому что имя Элрика пользовалось дурной славой в большей части мира. История его предательства и убийства кузины Симорил передавалась из уст в уста и по-всякому приукрашивалась в тавернах Молодых королевств. Хотя он и ненавидел эту реакцию, но привык к тому, что, назвав свое имя, наблюдал смятение на лицах людей. Впрочем, Элрика узнавали по одной его бледной коже.