Когда боги смеются
Шрифт:
– Чего ты не можешь?
– Он не хочет глотать таблетку. Она горькая, он ее выплевывает.
– Выплевывает?
– переспросила Настя и бросила взгляд на Короткова, который в ответ стал жестами показывать, что надо делать. Юрий широко открыл рот, потом рукой резко поднял себе нижнюю челюсть, да так, что зубы лязгнули, другую же руку положил сверху.
– Надо таблетку на корень языка класть, - громко прошипел он, - и потом зажать пасть, пока не проглотит.
Настя добросовестно пересказала, как сумела, продемонстрированный ей способ запихивания горького лекарства в маленького
– А корень языка - это где?
– спросил Алексей.
– Ну там где-то, подальше, - неопределенно ответила она, плохо представляя, о чем идет речь.
– Ладно, попробую. Ты насчет ветеринара узнала?
Настя продиктовала ему номер и попросила регулярно звонить с докладами об успехах.
– Совещание считаю проведенным плодотворно и интересно, - подвел итог Коротков.
– Результатов в работе по делу - ноль, зато предположении - выше крыши. Что планируете на ближайшее время?
– Завтра будем предъявлять артистам и их окружению композиционный портрет, составленный со слов Рубцовой. А послезавтра, в четверг, будем снимать очередное выступление. В пятницу утром - просмотр записи Женей Рубцовой, дальше - по ситуации. Устраивает тебя такой план?
– спросила Настя.
– Как опера - вполне, не надорвешься. Как начальника - конечно, нет. Мало мероприятий, работать надо интенсивно, чтобы земля под ногами горела. Источники информации почему не задействуешь?
– Юра, это очень ненадежная среда. В эти клубы ходит на девяносто девять процентов молодежь и тинейджеры, соответственно, и источники могут быть только этого возраста. Я им не доверяю, у них дури в голове много, они и обмануть могут, и предупредить преступника.
– Много ты знаешь!
– фыркнул Коротков.
– Испокон веку у нас были источники среди молодежи, и ничего.
– Угу, - хмыкнула она, - и много вы нараскрывали с помощью этих источников? Они у вас так, для галочки числились, дескать, молодежную среду вы тоже своим оперативным вниманием охватили. А толку от нее было - чуть. Короче, Коротков, если я старшая по этому делу, то я и буду решать, когда задействовать агентуру. Будешь спорить?
– С тобой поспоришь, как же, - проворчал Юрий.
– Себе дороже выйдет. И вообще, ты сегодня инвалид, сегодня я тебя щадить буду. Хочешь, я тебе сделаю что-нибудь приятное?
– Хочу, - серьезно ответила Настя.
– Сделай так, чтобы Сережку Зарубина включили в нашу группу.
– Плохо ты меня знаешь, Настасья, - Коротков улыбнулся, оторвал себя от стула, и, с хрустом потянувшись, направился к двери.
– С этим я еще с утра сегодня подсуетился. Представляешь, сколько фантазии или, проще говоря, вранья мне пришлось применить, чтобы обосновать, почему мы Серегу запрашиваем, и при этом не сдать его с потрохами начальству за попытку заработать денежки частным сыском?
Он уже взялся за ручку двери, но снова остановился.
– Никогда не думал, что искусство быть начальником - это искусство лжи. Век живи - век учись.
– Но ведь ложь-то во благо, - возразил Доценко.
– На пользу делу, а не из личного интереса.
– Но ведь это все равно ложь, - усмехнулся Коротков.
– Это еще хорошо, что я много лет опером пробегал, так что насчет вранья закалился и натренировался. А каково нормальному человеку, который становится начальником? Не позавидуешь, ей-крест.
Доценко долго смотрел на закрывшуюся за Коротковым дверь, потом перевел взгляд на Настю и выразительно приподнял брови.
– Во что делается с людьми! Был хорошим опером, а как стал начальником, так появились мысли о высоком и нравственном. Настя, я тоже побегу, ладно? Нам с Иришкой сегодня опять квартиру смотреть.
– Беги. Иришке привет передавай.
Оставшись одна, Настя стала прикидывать, можно ли позвонить домой. Лешка сказал, что у него через пятнадцать минут начнется очередной урок, но было это минут сорок назад. Значит, ученик пробудет у него еще как минимум полтора часа. Прерывать занятия с вопросом о щенке и ветеринаре както неудобно, но, с другой стороны, если ветеринар сразу сказал, какие лекарства необходимо купить, то можно попробовать успеть в аптеку. Звонить или не звонить? Чистяков разумный и здравый человек, если бы он получил от ветеринара какие-нибудь указания, он бы уже сам перезвонил ей. Стало быть, никаких указаний не было. С другой стороны, если ветеринар согласился приехать, то ей необходимо как можно быстрее бежать домой, потому что Леше надо заниматься с учениками, а не с собачьим доктором. Может, все-таки позвонить? Это же только на одну секундочку...
Она решительно набрала номер.
– Что у нас с ветеринаром?
– коротко спросила она и тут же услышала доносящиеся в трубку странные звуки - пыхтение и повизгивание.
– Его нет дома, - так же коротко ответил Чистяков.
– Как Парень?
– Так же.
Звуки стали более отчетливыми, повизгивание перешло в протяжный тонкий вой.
– Слушай, что у тебя там происходит?
– не выдержала Настя, хотя собиралась не задавать лишних вопросов.
– Мы пытаемся запихать в него таблетку.
– Вы? Вместе с учеником, что ли?
– Что ли.
– Вдвоем с маленьким щенком справиться не можете?
– не поверила она.
– Приезжай - сама попробуешь, - ответил Чистяков голосом, не предвещавшим ни радостной встречи, ни тихого вечера в теплом семейном кругу.
Насте повезло, она вошла в квартиру как раз в тот десяти минутный перерыв, когда один ученик уже отзанимался, а следующий был только на подходе.
– Ну что?
– встревоженно спросила она, едва переступив порог.
– Как Парень?
– Лежит. Ему не лучше, но вроде и не хуже.
– Таблетку съел?
– Куда он денется, со мной связавшись, - рассмеялся Алексей.
– Но чего мне это стоило!
Он закатал рукав и продемонстрировал Насте весьма выразительные полосы на предплечье.
– Елки-палки!
– ахнула она.
– Это как же получилось?
– Интересуешься знать? Мне тут сказали, что через три часа надо будет еще раз таблетку давать, так что у тебя есть шанс удовлетворить свое любопытство. Я с удовольствием предоставлю тебе почетное право самолично впарить Парню маленькую горькую таблеточку.