Когда боги спали

Коул Аллан

Он ничего не говорил о собственных способностях в основном потому, что не знал, как она отреагирует. Вдруг воспылает ревностью подобно Умурхану? Но еще и потому, что он ощутил сильнейшее потрясение после опыта в Валарии и поклялся обратиться к магической стороне своей сути лишь после того, как окончательно поправится.

Очевидно, то же самое ощущал и Гундара. Маленький Фаворит замолчал надолго. Поначалу Сафар решил, что так на него и его близнеца повлияло пребывание в пустыне. И время от времени Сафар доставал из кошеля каменную черепашку и осматривал ее. Идол оставался холодным на ощупь, но легкое присутствие магии вокруг

ощущалось. Он подумывал о том, чтобы вызвать Гундара и спросить, не нуждается ли тот в чем, но потом решил, что само заклинание вызова может пагубно отразиться на маленьком Фаворите. Так что пусть отдыхает и сам себя исцеляет.

Однажды рано утром, спустя несколько недель после выздоровления, Сафар проснулся от громкой музыки и от возбужденных голосов. Он выбрался из маленькой кладовой, где устроил себе холостяцкую каюту, протер глаза и стал выяснять, что происходит.

Воздушный корабль гудел от активной деятельности. Экипаж вытаскивал из кладовых сундуки с оборудованием и приспособлениями. Актеры труппы разминались и тренировались, повторяя свои номера.

Музыку наигрывал Рабик, сидящий скрестив ноги посреди палубы. Он играл на странном инструменте, состоящем из ряда соединенных трубочек разной длины. Дуя в трубочки, Рабик пальцами нажимал на клапаны. И эти трубочки звучали как целый оркестр из труб, барабанов, струнных и флейт. Илги, обмотавшись кольцами вокруг его шеи, приподняв над его тюрбаном голову почти на три фута, время от времени раскачивался в такт музыке.

Каиро упражнялся в ходьбе по канату, изредка делая вид, что падает. Выпрямляясь, он ронял голову. Затем подхватывал ее, вскрикивая от страха, и вновь водружал на плечи.

Арлен, настолько взволнованная, что даже забыла одеться, нагишом носилась по палубе и вопила:

— Ребята, представление! Ребята, представление!

Тут рявкнул Бинер:

— Приди в себя, Арлена! Накинь на себя что-нибудь! Это все-таки семейное представление!

Арлен тут же застыла, яростно молотя себя хвостом по бокам. Посмотрев вниз на себя, она тут же покраснела.

— О боги, — пробормотала она и поскакала прочь, приговаривая: — Просу просенья. Просу просенья.

Она влетела в гардеробную, оставив кончик хвоста за порогом, и захлопнула за собой дверь. Бинер было воскликнул:

— Смотри за…

Из гардеробной вылетели дым и пламя, оборвав Бинера на полуслове. Арлен выкрикнула нечто нечленораздельное, а люди из экипажа побежали за ведрами с водой и песком, чтобы погасить пожар.

— Лишь бы она не перевозбудилась, — сказал Бинер и пожал плечами. — А впрочем, толпа ее любит. Ничего страшного, если она начнет с того, что выпустит немного огня. — Он усмехнулся Сафару — Темперамент, парень. Все истинные таланты обладают им. Если у тебя нет темперамента, можешь и не думать заниматься цирковым делом.

— Хороший совет, — сказал Сафар. — Однако же не соблаговолите ли хотя бы на минутку успокоиться и объяснить мне, что же все-таки тут происходит?

— Ты хочешь сказать, что никто тебе не объяснил? — перепугался Бинер.

Сафар сказал, что никто его ни о чем не проинформировал.

— Да что ты, ведь до деминговской ярмарки осталось всего два часа. Первое представление вечером, второе — когда прозвонят восемь. Мы тут пробудем целую неделю. Два представления каждый вечер плюс

дневное представление в День Богов.

Он хлопнул Сафара по спине, чуть не опрокинув его на палубу.

— В общем, как сказала Арлен: «Представление, ребята!»

Город Деминг являлся центром богатой сельскохозяйственной области, растянувшейся вдоль длинной извилистой реки. Ярмарочная площадь раскинулась сразу же за главными городскими воротами, и ее уже битком забили люди, пробираясь вдоль прилавков с яркими разнообразными товарами.

Летающий цирк Мефидии появился впечатляюще, сделав низкий круг над городом и ярмарочной площадью под звуки магически усиленной фанфары Рабика. Труппа переоделась в сверкающие костюмы и выстроилась вдоль бортов летающего корабля, приветственно размахивая руками и выкрикивая приглашения.

Арлен, надев наконец на грудь и бедра повязки, стоя у ограждений, испускала длинные струи огня и размахивала хвостом. Мефидия облачилась в красную колдовскую мантию с длинным подолом, но с вырезом сбоку до бедра. Намеренно встав рядом с Арлен, она позволяла ветру-провокатору обнажать длинные стройные ноги.

Бинер ревел голосом магически усиленным заклинанием Мефидии:

— Спешите видеть огнедышащего дракона! Спешите насладиться ловкостью Каиро, чуда без головы! Убедитесь в силе самого могучего из ныне живущих людей! Спешите видеть заклинателя змей, отважно справляющегося со смертельным змеем из Саняна! Подивитесь на чудеса таинственной Мефидии! Спешите! Спешите! Парни и девушки всех возрастов, добро пожаловать в летающий цирк Мефидии! На величайшее зрелище во всем Эсмире!

Обратив на себя внимание многочисленной толпы, воздушный корабль медленно и величественно поплыл в сторону, ведя всех за собой к широкому полю рядом с ярмаркой. Затем опустился, зависнув футах в двадцати над землей. Бинер и несколько чернорабочих, вооружившись инструментами, соскользнули по канатам вниз и быстро вколотили в землю железные костыли, к которым и привязали воздушный корабль.

Один за другим актеры соскользнули вниз по канатам. Каждый на полпути останавливался, чтобы каким-нибудь ловким акробатическим трюком вызвать аплодисменты у собравшихся.

На другом борту воздушного корабля Сафар и другие чернорабочие занимались менее благодарным трудом, спуская вниз сундуки с атрибутами представления. Но Сафар вскоре понял, что и эта работа привлекает к себе восхищенных зрителей. Мальчишки не сводили с них широко раскрытых глаз, охая и ахая каждый раз, когда очередной предмет оказывался на земле. Старший чернорабочий по имени Чейз тут же извлек пользу из их интереса. Он подошел к самому старшему пареньку и в обмен на бесплатные билеты заручился помощью ребят. И вскоре дюжина парней, раздевшись до пояса, принялась помогать устанавливать цирк.

Обалдевший от ажиотажа первого своего представления, Сафар, повинуясь отрывистым приказам Чейза, метался от одного задания к другому. Он еще толком ничего не сообразил, а вокруг уже поднялись стены цирка, купол обтянул тент, а самого Сафара затолкали в будку по продаже билетов у входа. Кто-то воткнул ему в руку билеты, и он машинально заорал, как зазывала, выкрикивая слова, вбитые в его память Бинером за время полета:

— Люди, наша цена — пять медяков. И это совсем немного.

Он смахивал монеты, пересчитывая: