Когда гаснут звезды
Шрифт:
Затем что-то щелкает и сияет. Врывается внутрь. Эмили начинает вибрировать, а затем дрожать. Она вскрикивает, закрывает лицо руками, сгибается пополам.
Я легонько кладу руку ей на спину, желая, чтобы она знала, что она не одна. Но я действительно не могу ей помочь. Не с этим.
Когда она встает, ее лицо влажное и ободранное. Тушь растеклась. Она тяжело дышит.
— Какой монстр мог причинить вред маленькой девочке? Мой отец? — Она вздрагивает, испытывая отвращение. — Или даже мой брат. Это так ужасно.
— Сколько лет ваша семья приезжала
— Три. Моя мама не могла путешествовать после этого из-за слабоумия. А потом мы переехали сюда, и Дрю начал принимать гостей.
— Значит, Дрю тоже был на всех этих праздниках?
— Был. Я не хочу так думать. Я ненавижу это.
— Знаю. Мне так жаль, Эмили. — Мы стоим на расстоянии фута друг от друга, и тот же пронизывающий ветер дует нам в спину. Я не могу сделать для нее ничего проще. Я не могу забрать ее боль. Все эти вопросы причиняют боль. У правды есть зубы, и она их не отпустит.
— В каком возрасте была Кэмерон, когда все начало меняться?
— Когда мы приехали на север. Мы думали, что это из-за гор, свежего воздуха. Она снова стала больше походить на саму себя. Потом она нашла Кейтлин, и какое-то время все казалось действительно замечательным
— Это время совпадает с общей картиной, Эмили. Насилие могло бы прекратиться тогда в любом случае. Она становилась старше. Скорее всего.
— Боже мой. Это так отвратительно. Что нам теперь делать?
— Продолжайте искать свою дочь. Конечно, нам нужно исключить их из числа подозреваемых. И когда-нибудь, когда все это закончится, мы проведем расследование и попытаемся добиться обвинительного приговора.
Она встречается со мной взглядом, и новая волна страха проходит через нее.
— Моя мама сейчас такая хрупкая. Новости о Кэмерон были достаточно тяжелыми. Это убьет ее.
— Вы разговаривали со своим отцом в последнее время?
— Несколько дней назад. Я говорю с ними, когда могу. Вы же не думаете, что она сейчас у него?
— Возможно ли это? Поддерживали ли они с Кэмерон связь? Пошла бы она к нему?
— Нет. Я действительно так не думаю. Теперь он никогда не оставляет мою маму одну. В этом есть какая-то ирония. — Ее взгляд становится жестче. — Она больше не может путешествовать. Вот почему они не приехали.
— Я попрошу департамент шерифа проверить, просто чтобы убедиться, что мы ничего не упустили.
Эмили говорит:
— Почему Кэмерон никогда не рассказывала мне, что происходит?
Хотела бы я иметь для нее простой ответ, но его нет.
— Возможно, она не помнила, — удается мне сказать. — Это часто случается. Ее подсознание, вероятно, вытеснило это, чтобы помочь ей вынести. И даже если бы она помнила, ей, возможно, было бы слишком стыдно рассказать вам. Большую часть времени жертвы жестокого обращения винят себя в том, что с ними происходит, как будто это вызвано чем-то, что они сделали. Это одна из самых трудных частей для понимания. И самая печальная тоже.
— Я не защитила ее. — Голос Эмили звучит тихо и надтреснуто, надломленно. — Я подвела ее.
Я тянусь
— Вы никогда не хотели причинить ей боль, Эмили. Вы просто не видели. Может быть, вы и не смогли бы. В конце концов, у вас были свои собственные шрамы. У всех есть. — Слезы подступают к моим глазам, и я позволяю им подступить. — Еще есть шанс помочь. Вы можете начать отсюда.
Она прижимается ко мне, отдаваясь чему-то. Может быть, всему. За ее плечом, далеко на пляже, другая поисковая группа перекрикивает ветер. Гектор вышел вперед, целеустремленно шагая. Море штормит, черная вода обрамлена белыми кружевами.
— Хорошо, — говорит она, тяжело дыша.
— Хорошо, — говорю я в ответ, и мы стоим там, в нескольких дюймах друг от друга, вместе и наедине.
— 58-
Тяжело оставлять Эмили у ее двери после такого дня, который у нас был, но Трой дома, и я знаю, что им нужно время, чтобы поговорить.
— Звоните в любое время, — говорю я.
— Спасибо, Анна. Сейчас все это не кажется ни хорошим, ни даже выполнимым. — Ее голос дрожит, как тонкая проволока. — Но я знаю, что вы хотите помочь. Что вы заботитесь о Кэмерон.
— Я знаю.
* * *
Я как раз направляюсь обратно в деревню, когда патрульная машина Уилла проезжает мимо меня, направляясь в другую сторону. Я вижу его в зеркале заднего вида, сворачиваю на грунтовую дорогу, нахожу место для парковки и иду ему навстречу на полпути.
— Я искал тебя повсюду, Анна. Одна из патрульных групп в Монтгомери-Вудс нашла некоторые вещи Шеннан, одну из ее туфель, браслет, сумочку с деньгами внутри, несколько сотен долларов. Так что это была не кража, но мы это знали.
— Отпечатки пальцев есть?
— К сожалению, нет. Там также была камера. Никаких пригодных для использования отпечатков, но мы обработали пленку внутри, и, возможно, есть что-то, что можно было бы сделать с отметками времени и даты.
Давление материализуется у основания моего черепа, как будто там сжимаются настоящие руки. Я пытаюсь игнорировать это чувство.
— Где они сейчас? Могу я их увидеть?
— Конечно. Я сделаю тебе копию. Я возвращаюсь, чтобы встретиться с Дрю Хейгом и специалистом по детектору лжи, если хочешь следовать за мной.
— Я сделаю это, но должна сказать тебе, что сегодня утром у меня был долгий разговор с Эмили. Похоже, ее отец тоже мог быть тем, кто причинил Кэмерон боль.
— Значит, ты рассказала ей о своих подозрениях?
— Да.
— Как она сейчас?
— Довольно потрясена. Убедись, что техник спрашивает Дрю, в частности, об отпусках. Рождество в Малибу. Отца зовут Эндрю Хейг, он живет в Боулинг-Грин, штат Огайо. Эмили говорит, что в эти дни он не путешествует, потому что ее мама очень больна, но мы все равно должны исключить его.